Трон Принцессы

— Прояви изобретательность, придурок. — Рэнсом встал. — А теперь подтяни штаны и иди нахуй отсюда, чертов недоносок.

Мгновение спустя дверь за Крейгом закрылась, и снова были только мы с Рэнсоном. Запах рвоты Крейга поглотил комнату. Рэнсом приоткрыл окно и встал рядом, а я опустилась на табуретку, которую он только что занял.

— Расскажи мне все, — сказал он голосом не мягким и не бессердечным. — С самого начала.

Перефразировать мои самые слабые моменты не было моей мечтой всей жизни, но он только что пошел в бой за меня, так что я глубоко вздохнула.

— В первый раз мне было четырнадцать. Я вернулась из летнего лагеря, всего на несколько дней. Мои родители хотели взять меня с собой на балет. Я предпочла остаться с Герой и Крейгом. Видишь ли, подружиться с моей сестрой было для меня навязчивой идеей. Я хотела, чтобы она приняла меня. Но у нее были другие планы. Она решила пойти куда-нибудь с друзьями и попросила Крейга присмотреть за мной…

— Я не останусь здесь, Крейг. Но кто-то должен присматривать за Хэлли, она еще молода. Прими пулю за меня, ладно?

— Да, да, детка. Конечно.

— Присматривай за ней, Крейг. Четырнадцать — это еще мало, верно?

— И он позволял себе вольности, — закончил Рэнсом мою фразу, пронзая болезненные воспоминания.

Я кивнула, облизывая губы.

— Крейг всегда был так мил со мной. Он помогал мне с домашним заданием на лето и играл со мной в мяч на заднем дворе. Заказывал еду и играл в монополию.

— До этого момента все было в порядке. Обычно. Крейг позволил мне выиграть, — вспомнила я. Когда мы закончили играть, Геры все еще не было дома. Крейг пообещал, что поговорит с ней, когда она вернется. Скажет ей, чтобы она сделала усилие, проводила со мной больше времени. Он проводил меня обратно в мою комнату, а потом сказал, что Гера тоже иногда бывает с ним жестока. Я была так зла на нее за то, что она бросила меня, что моя преданность тут же переключилась на него. Я смирилась с этим, когда он оскорбил ее. Он сказал, что она была холодна и недобра к нему, и что она даже не позволила ему поцеловать себя. Он спросил, может ли он прикоснуться ко мне. Например, простое прикосновение. Просто прикосновение моей ноги или что-то в этом роде. — Я покачала головой, вспоминая каждое мгновение, каждую маленькую улыбку, каждый жест. — Я была наивна, молода и, что хуже всего, — благодарна. Я сказала «да». Я дала на это согласие.

— Ты ни на что не соглашалась. — Рэнсом закрыл глаза, прижавшись лбом к краю окна. — Тебе было четырнадцать, ему двадцать два. Он был манипулирующим куском дерьма. Что произошло дальше?

— Он только что коснулся моих ног. Но он коснулся и себя в процессе. И это… Я не соглашалась на это. Я не могла видеть, что он делал. Было темно. Но я знала, что это неправильно, и я знала, что у нас обоих будут проблемы из-за этого, если люди узнают.

— И что?

— Он кончил, я думаю. — Я закрыла лицо руками, качая головой. — Я ушла в ванную, вернулась через несколько минут. Меня тошнило от стыда и беспокойства. Я сказала ему, что собираюсь рассказать своим родителям. Он сказал:

— Ты согласилась на это. Все, что они будут думать, это то, что ты шлюха вдобавок к тому, что ты глупая.

— Я поверила ему. В этот момент я поняла, что мои родители оправдываются за меня. И на самом деле, я не собиралась часто видеться с Крейгом. Я все надеялась, что они с Герой расстанутся и мне больше не придется с ним иметь дело. Но все пошло не так.

— И твои родители никогда не подозревали?

— Мои отношения с родителями… сложные. Мы все усердно работали над тем, чтобы притворяться, что все в порядке.

— Вы все делаете дерьмовую работу. Как насчет других случаев? — спросил Рэнсом.

Я потерла правую бровь.

— Затем это случилось во время семейного отдыха в Кабо — Крейг сильно напился и постучал в дверь моего номера, чтобы извиниться. Сказал, что это его гложет. Когда я попыталась толкнуть дверь, он ворвался и повторил все заново.

Я слышала, как Рэнсом тяжело вздохнул, но не осмелилась взглянуть на него.

— Ага. — Я вздохнула. — Тогда, однако, мне удалось ударить его коленом по яйцам. Так что это принесло мне несколько лет тишины и покоя.

— Третий раз? — он спросил.

— Два года назад. День Благодарения.

— И ты никогда никому не говорила? — В его голосе не было осуждения.

Я сглотнула кислую слюну, скопившуюся у меня во рту.