Тропа через Морхейм

Бодро шагавший по мостовой Разлома сварт вдруг замер, как вкопанный. Единственное, что он понял из болтовни паренька — тот был одинокой девицей.

«Пленники Свартхейма и не такую чушь несут, — подумал Охнэр и нахмурился, — жаль, за спятившую дадут меньше. Самое большее — элесов десять».

— Если девица, то почему стриженая? — осторожно поинтересовался сварт, наученный горьким опытом, что нельзя верить глазам и ушам, когда дело касается сидов или их магических слуг.

— Волосы мешали! Вот и отрезала! — рявкнула в ответ девчонка, — Когда из гроба выползла, коса до земли была. Вот я с ней намучалась! Как только к сектантам попала, сразу парик отчикала! Дядя, а почему все местные патлы носят? Мода такая?

Сомнений не оставалось. Девчонка сошла с ума.

Ни один сид, будь он даже трижды сидши, не отрежет себе волосы, чтобы не потерять статус свободного жителя семи миров.

Не говоря уже о том, что ни один благородный дворянин, будучи в своем уме, не отрежет косу до земли, чтобы не лишиться магической силы, заключенной в волосах.

«Сбежала из гарема», — подумал Охнэр, изучая девчонку на предмет свартхеймской порчи, проклятия или приворота, но та оказалась девственной, как снег в предгорьях Луннара.

Сварт коварно ухмыльнулся и на перекрестке вдруг повернул направо, вместо того, чтобы идти налево к Невольничьему рынку.

Он также прошел мимо Дома Милосердия, где на пленниках, искалеченных магией, ставили запретные эксперименты.

***

— Девчонка тощая, как палка, и плоская, как доска. На нее позарится только лесоруб, — обмахнулась кружевным веером пышногрудая девица в черном корсете, — сам знаешь, что мужчины любят качаться на волнах, а не биться о скалы.

— Зато девственница. И с редкой придурью, а такие всегда нарасхват, — продолжил торговаться Охотник, бесстрастно наблюдая за отчаянно сопротивляющейся Фатой, которую скрутили охранники, — почему на нее не действуют твои чары, Эзельяма? Ты же вроде благородная сида.

— Из-за какого-нибудь амулета, — вздохнула пышногрудая девица и дала знак охранникам раздеть девчонку и обыскать, — ладно, беру ее в качестве платы только из-за нашей давней дружбы. Но больше таких не приводи. Мы не зря «Пышными бедрами» зовемся! Надеюсь, ты догадываешься почему, — кокетливо подмигнула сварту Госпожа Ночных Фиалок, соблазнительно качнув массивным тазом.

— Ох, Эзельяма. Тебе нужно было взять другой псевдоним. Принцесса Жопита, например, — усмехнулся Охнэр, которого не на шутку взволновал пухлый — нет, не таз Госпожи Дома Любви, а кошелек, притороченный к ее поясу и набитый золотыми элесами.

Голая пленница, диковинно ругаясь и выкрикивая лишенные смысла фразы, вырывалась, словно дикая кошка.

Эзельяма недовольно рассматривала ее тело — стройное и по-мальчишески худощавое, прикидывая, сколько лет ее нужно кормить, чтобы превратить в достойную «Пышных бедер» Ночную Фиалку.

Сварт же рассматривал девчонку из любопытства, недоумевая, каким образом сидши противится чарам контроля.

Вдруг он заметил старый шрам под левой грудью и удивленно приподнял брови. Это был смертельный удар, после такой раны не разгуливают по Черному рынку в поисках дармовщины, а мирно гниют в земле.

«Она сказала, что выползла из гроба», — вспомнил Охнэр и замотал головой, чтобы отогнать нелепые мысли.

— Узнай все о сбежавших дочерях местных лордов, — еще раз напомнил на прощание Эзельяме Охотник, — и дай ее тряпки. Продам на Толкучке.

Госпожа Ночных Фиалок состроила недовольную гримасу и вручила сварту узел с одеждой, который тот развернул только на местной барахолке.

Смачно выругавшись, Охнэр поспешил обратно в бордель, ведь один дотошный покупатель заметил, что на пуговицах зеленой бархатной курточки выгравирован герб королевского дома.

***

— Хватит дуться. Я же выкупил тебя обратно. Все элесы потратил! Кто ж знал, что ты служанка Его Величества, — оправдывался перед Фатой сварт, шагая по улице в окружении хмурых бродяг, стремительно покидающих Черный рынок, словно крысы — проклятый замок.

— Я не служанка! — негодовала девушка, — Я человек! И вообще — не из этого мира!

— Угу, — снисходительно кивнул Охнэр и свернул на тихую улочку, заканчивающуюся тупиком, в котором находилась щель, которая вела в Морхейм, — лучше поблагодари, что в Дом Милосердия не продал — там мигом тебя на ингредиенты растащили бы.

— Вот же извращенцы гребаные! Что за мир здесь такой? Как же я хочу домой. Или хотя бы в этот вернуться… Как его там? Сидерхолл! Неплохо там было! Сидишь себе в башне, яблоками в стражу пуляешь…

Лицо Охотника удивленно вытянулось.

Слуги, даже королевские, не живут в Сидерхолле, ведь это священная обитель членов королевской семьи.

Вдруг сварт прищурился и мысленно пририсовал оборванке длинные волосы, элегантное платье, гордую осанку и изящные манеры — все то, чем девчонка явно не обладала.

«Сидши и безумна. Все сходится», — подумал Охнэр и схватил Фату за руку, впрочем, не до конца уверенный, что нашел сбежавшую принцессу Сидхейма.

— Как ты без магии в Разлом попала?