Тропа Крысиного короля

Бренсон вышел на лестницу, осторожно взял Мию под руку и, заведя в башню, произнес: – Я понимаю, что вам будет неловко, но говорите правду. Госпожа Хиденбрандт – моя помощница, ее не нужно стесняться.

Эрик, который снова принялся мерить помещение нервными шагами, обернулся и посмотрел на Мию так, что ей захотелось провалиться сквозь пол прямиком к корням горы. Ей было не по себе. Есть вещи, которые ты не захочешь рассказывать даже лучшим друзьям, тем более говорить о них при девушке, которая тебе нравится. А Мия понимала, что нравится несчастному поэту, и его признание может разрушить любую возможность каких-то отношений, даже дружеских.

– Да, – едва слышно ответил Эрик, и было ясно: это признание ему очень дорого стоило. – Полтора года. В основном там работал священник, а не врач. Изгонял из меня бесов, поливал святой водой, извел коробку освященных облаток, но так и не преуспел в этом благом деянии. Я читал ему наизусть «Десять ночей в Карайне», развратнейшую поэму, это его бесило.

Он рассмеялся и, отерев глаза от слез, добавил:

– За каждую главу поэмы я получал сутки карцера, но увидеть кривую рожу того святоши – о да, это дорогого стоило! А потом в Дантон пришел новый директор с прогрессивными идеями, начал лечить меня магнием и разрядами электричества, и это пробудило мой поэтический дар. А через полгода приехал Оливер и забрал меня в Ангеат.

Бренсон сочувствующе похлопал его по плечу. Эрик посмотрел на него с искренней ненавистью, которая, впрочем, почти сразу растаяла, сменившись тоской. Следователь вынул из кармана записную книжку, что-то записал в нее карандашом и произнес:

– Итак, что у нас получается. После смерти отца вы оказались на улице и сперва бродяжничали. Потом сидели в тюрьме, потом в Дантоне. Вдруг над вами взошло солнышко в лице Оливера Гринна, который почему-то решил позаботиться о сыне своего покойного друга. Он знал о смерти вашего отца, потому что памятник на кладбище поставлен на его деньги, вы сами об этом сказали в начале нашей беседы, но заинтересовался вами только после того, как вы побывали в тюрьме и провели два года в доме скорби.

Мия невольно поежилась. Маленькая лампа не могла справиться с тенями, которые возились в углах. Эрик покосился в ее сторону, будто просил о поддержке, и Мия ободряюще улыбнулась, словно хотела сказать: что бы там ни было, вы все равно мой друг.

– Я полагаю, что вы зачем-то понадобились в Ангеате, – продолжал Бренсон. – Где сейчас тот, кто был здесь до вас и делал то, что теперь делаете вы?

Эрик усмехнулся. Если раньше его лицо было искренним и страдающим, то теперь оно дрогнуло. Мие показалось, что Эрик снял одну маску и надел другую – язвительную, циничную и жестокую.

– Оставьте меня, – прошипел он и кинулся к дверям, бросив через плечо: – Я больше не скажу вам ни слова! Оставьте меня!

Вывалившись из башни и прогрохотав ботинками по ступеням, Эрик растворился в тумане. Мия со вздохом закрыла за ним дверь и, пристально глядя в лицо Бренсона, спросила:

– Я правильно понимаю, что вы подозреваете моего опекуна в серии предумышленных убийств?

Бренсон кивнул.

– Недаром я весь день лазал сегодня по кладбищу! Все девушки, которые умерли якобы от врожденного порока сердца, были полностью обескровлены, причем ран на теле нет, – сообщил он негромко, и Мие показалось, что тьма за окнами вздрогнула и приникла к стеклам. – А для этого нужен артефакт, к тому же очень дорогой. Ни у кого в Ангеате и Баллихаре не хватит денег на такую покупку, а ведь артефакты нужно еще и подзаряжать, и это тоже не бесплатно. Да, я подозреваю господина Гринна в причастности к смертям этих несчастных. У него есть для этого и средства, и возможности.

– То есть, – Мия вдруг обнаружила, что теперь уже она ходит туда-сюда, – ему зачем-то понадобилась кровь этих девушек? Например, для того, чтобы выращивать рубины, да? Но это же глупости! Рубины не растут на крови, это легенда!

Что-то снова шевельнулось в груди, и Мия подумала, что ходит и говорит только для того, чтобы развеять страх, который все это время царапал ее крысиными коготками. Интересно, где сейчас Оливер? Вдруг бродит рядом, пытаясь подслушать их разговор? Хмурый туманный вечер за окнами башни сделался непроглядно темным.

Ни одна легенда не появляется просто так. Для каждой из них есть повод и почва. Так говорил господин Хайрам Эттинер, учитель солихальской литературы в школе, и Мия была с ним полностью согласна.

– Милая госпожа Хиденбрандт. – Бренсон распахнул пальто и присел на пыльный подоконник, не жалея дорогой ткани. – То, что нам с вами кажется глупостями, для больного ума серийного убийцы – самая настоящая реальность. Кстати, где их кровь? Куда ее дели?

«Ушла к корням гор, – растерянно подумала Мия. – Принесена в жертву Крысиному королю, поднялась к небу с камнями».

– Если кровь девушек нужна для того, чтобы выращивать рубины, то ее вылили в шахты, – ответила она. – И добыли новые камни.

Она невольно вспомнила свой сон о жертвоприношении и Эрика, который был в нем жрецом. Действительно, почему Оливер привез его в Ангеат так поздно?