Тропа Крысиного короля

Терри пожал плечами. Он понятия не имел, что будет потом, но знал, что станет защищать свою жену. Где бы они ни были и с кем бы ни были.

Наверное, это звучало слишком старомодно – но Терри знал, что это правильно.

– Будет с Солихалом или с нами? – ответил он вопросом на вопрос и признался: – Понятия не имею. Но однажды Берайн может свергнуть свою мать. Сомневаюсь, что Тристан Кейдн будет долго ждать корону. И лучше нам тогда держаться от него подальше. Хватит с нас королей.

Мия кивнула.

– У меня квартира в Пейнингроу, – сказала она. – Приморье, чудесное место, мы там были с родителями несколько раз. Можно продать дом. Вообще уехать из Солихала. Я…

Она не договорила. В комнату вошел Оливер, он выглядел вымотанным и осунувшимся, но торжество, которое его переполняло, так и расплескивалось во все стороны. Наконец-то он был счастлив, стоял на вершине горы, и мир лежал у его ног.

– Она знает? – спросил Терри, не давая Оливеру заговорить. – Королева знает, кто теперь владеет ее сыном?

Оливер улыбнулся, и Терри вдруг подумалось, что он актер. Очень хороший актер на сцене, который раскланивается и готовится идти в гримерку – переодеваться, снимать грим.

– Конечно, нет, – ответил бывший опекун Мии, и Терри мысленно кивнул: да, так он и думал. – Ей незачем об этом знать. Солихал получил здорового принца. Нормального наследника престола, а не уродца, которого феи принесли из-под дубовых корней.

– Мы теперь свободны? – осведомился Терри. – Или нужны для какого-то нового обряда?

Улыбка Оливера сделалась мягче.

– Его высочество хочет побеседовать с вашей супругой, господин следователь, – церемонно произнес он. – Прямо сейчас.

* * *

Когда Мия вышла, Оливер остался в комнате, и Терри напрягся, чувствуя, что за этой светской улыбкой может последовать удар. Бывший опекун его жены прошел туда-сюда по комнате, словно чего-то ждал или пытался сформулировать какую-то мысль, а потом сказал:

– Вы же знаете, короли щедры. Уже готовы документы на ваше награждение. Вы – флаг-лорд Солихальского королевства. Моя племянница – флаг-дама. Как вам?

Клод Горбун или Дюбуа сейчас удивленно присвистнули бы. Флаг-лорд был первым рыцарем королевства, главным помощником и спутником наследника престола. Да уж, теперь господин Ваноццо вряд ли уволит Терри за непослушание.

Ему захотелось рассмеяться. Никакие титулы, чины и звания не вернут ему сестру, не оживят Эрика Манхейна, застреленного в захваченном призраками поезде, и не исправят того, что случилось в подземельях Ангеата. Оливер вопросительно поднял левую бровь, не скрывая своего удивления. Любой другой человек на месте Терри сейчас бросился бы в пляс, но следователь Бренсон сидел в кресле, качал ногой и всем своим видом показывал крайнее равнодушие к титулу и тем деньгам и власти, которые он принес.

– Вижу, вам это безразлично?

Терри кивнул. Улыбнулся.

– Конечно. Я благодарен его высочеству и ее величеству за заботу, но это не то, что мне нужно по-настоящему.

Оливер рассмеялся.

– Да! Примерно так я сказал государыне. Вы человек особой породы, господин Бренсон. Исключительной породы.

Терри пожал плечами.

– Вовсе нет. Я просто всегда знаю, чего хочу. И чем готов за это платить.

– Понятно. – Оливер поднялся, прошел по комнате и, открыв дверь, приказал кому-то снаружи: – Приведите его. И инструменты тоже.

Услышав об инструментах, Терри подумал, что сейчас сюда войдет палач с пыточными приборами и быстро объяснит, как именно нужно благодарить владык за оказанные милости. Но вскоре дворцовые охранники втолкнули в комнату какого-то растрепанного мужчину в сюртуке нараспашку, затем вкатили сверкающую каталку, на которой красовался большой металлический ящик, и Оливер захлопнул дверь и звонко произнес:

– Ну вот он. Вы же хотите правосудия, Терри? Вы всегда его хотели.

Лицо незнакомца было смято смертным ужасом, но Терри все равно его узнал. Перед ним, трясясь и бессвязно причитая, стоял глава Солихальской академии наук – тот самый, которого Терри увидел в мираже, окутавшем его в башне Авроры. Академик дрожал всем телом, руки в старческих пигментных пятнах то взлетали к лицу, то опускались, чтобы дернуть полы сюртука. Когда Терри представил, как эти руки прикасались к Саре, в желудке шевельнулся ком тошноты.

– Это мой конкурент, – объяснил Оливер. – Знакомьтесь! Шерн Барнтмейер, академик, лауреат государственных премий и дальше в том же духе. Мы, видите ли, соревновались в том, кто первым создаст работающий механизм трансформации материи.

«Поэтому его и прикрывали», – подумал Терри, вспомнив господина Ваноццо и все проблемы с делом обескровленных девушек.

– Он правильно понял мои слова, – продолжал Оливер. – Сильное сердце – это сильная воля. Выбирал девушек с больными сердцами, но у него не было Ангеата.

«И у него не было Крысиного короля, – подумал Терри. – Это именно его воля и жажда власти и мести создавали те камни».

Барнтмейер наконец-то опустил руки. Перед Терри стоял старик, убийца его сестры, он был жалок. Он был даже не человеком – гнилью, которую надо было вычистить из мира.