Тропа предела

История разорения укреплений Тары, — подумал Кормак. — История королевского позора… Никто не понимает, что это — история утраты доверия Дома Дану… ибо будь Дом Красной Ветви достоин, Дом Дану сдержал бы натиск из Мира-по-ту-сторону-Смерти…

— …И злой дух Иного Мира обрушил магический пламень на внешние стены Тары, — говорил друид. — И имя тому духу было — Айллен. И тогда же, в первую ночь времени Самайна, доземь выгорели стены Города Королей…

Где я ошибся? — в пятнадцатый раз думал Верховный Король. — Что я забыл, что упустил из виду — я, владеющий мудростью Бессмертных, я, единственный из ныне живущих смертных побывавший на Острове Яблок, — где я допустил ошибку?

— …И вновь поднялись стены Тары, отстроенные по слову Верховного Короля, и прекраснее прежнего блистало злато щитов с крыш стен Града…

Или — не было ошибки, просто воля Богов начертала новый путь?.. — взгляд Верховного Короля задержался вдруг на юноше — почти мальчике, — стоявшем в окружении своих людей у самого входа. Тот был одет совсем скромно, но наличие свиты из барда и трех воинов свидетельствовало о его знатном происхождении. — Вот мальчик, — думал Король. — Я — все, он — никто, и все же взгляд его покоен, а мой — смущен. Он молод, а я стар, — может быть, дело в этом? Может быть, просто уходит время того пути, которым шел я, того пути, которым я вел свой Дом, свой мир?

— …И спустя год снова вернулся Айллен, Айллен-из-Иного-Мира, в ночь Самайна, и снова бросил магический пламень на внешние стены Тары, — вещал королевский друид. — И снова доземь выгорели златоверхие стены…

Юноша, на которого смотрел Верховный Король, вдруг поднял глаза, и Кормак сын Арта невольно встретился с ним взглядом. Что-то очень знакомое мелькнуло в этих спокойных, светлых, уверенных — ха! почти безмятежных — глазах…

Верховный Король вздрогнул.

Кумал?.. Нет, чушь! — подумал Король. — Да, похож, но… — Кумал, его лучший друг во времена отрочества и первый соперник в борьбе за верховную власть в зрелости, умер пятнадцать лет назад — умер, и не оставил после себя ни потомков, ни клана…

— И было так каждый год с тех пор, как свершилось впервые пятнадцать лет назад, — говорил друид. — И каждый год на собрании Королевского Самайна вопрошает Верховный Король, найдется ли среди собравшихся за его столом маг или воин, что решится вступить в бой с демоном и освободить от злой напасти Великую Тару. И тому, кто сумеет свершить такое, обещает Верховный Король исполнить любое его желание.

Друид замолчал, и в чертоге повисла тяжелая тишина.

Тишина, — подумал Кормак. — Опять тишина. Нет такого героя, который смог бы снять проклятие с Тары и оправдать Дом Красной Ветви перед богами…

— Верховный Король ждет, — напомнил друид.

Тишина становилась болезненной; мужчины опускали глаза, страшась встретиться взглядом с Королями и вообще с кем бы то ни было, женщины тревожно перебирали складки своих одежд.

И вдруг, словно раскалывая застывший в напряжении воздух, раздался звонкий юношеский голос:

— Я, о Верховный Король, готов вступить в бой с демоном из Иного Мира.

Сидевшие поблизости от Королевского Места слышали, как хрустнул под драгоценными тканями тонкий резной край скамьи, стиснутый сильными руками Верховного Короля.

Тот самый юноша, так похожий на Кумала МакБайшкнэ, вышел на середину чертога.

Нарушая все законы, Кормак сын Арта, Верховный Король Ирландии, поднялся и сделал шаг к тому, кто произнес то, что было произнесено. Друид Фиахт в стороне от него стиснул руки. Сын Кайпре тихо заплакал и уронил золотое яблоко.

— Кто ты? — спросил Верховный Король, и голос его эхом разнесся по чертогу.

— Я — Финн сын Кумала, Вождь клана МакБайшкнэ.

Лишь на мгновение замер Верховий Король. Потом кивнул, вернулся на свою скамью и подал знак друиду.

Тот откашлялся, вышел вперед:

— Твой порыв прекрасен, о юноша, но… Ты назвался именем, которое… Мы знаем, что князь Кумал погиб пятнадцать лет тому назад, и никто не слышал о том, чтобы он оставил наследников… как никто не слышал с тех пор и о клане сынов Байшкнэ…

В дальней от Королей части чертога раздались смешки.