Тропами Яношика

Божена глянула в раскрытое окно и вздрогнула — по улице, по самой ее середине, громко щелкая подошвами об асфальт, шла рота гардистов, одетых во все черное.

Весь городской транспорт сошел на обочину. Улица принадлежала черномундирникам. Город принадлежал им, потому что с ними сила, с ними гестапо, с ними Гитлер…

Соня, посмотрев по сторонам и убедившись, что никто их не видит, схватила подругу за руку и потащила вниз, где была котельная.

Божена никогда не спускалась по этой лесенке и удивилась, обнаружив огромное помещение, заваленное старой изломанной мебелью.

Долго вела ее Соня, как по баррикадам, наконец открыла старую заржавленную железную дверь:

— Входи, только тихо.

Божена остановилась на пороге и в темноте душной комнаты услышала голоса однокурсников, которые звали ее к себе.

— Заходи, не бойся!

Дверь за ней закрылась.

— Садись, послушай, что творится у тебя на родине, — предложил верховинец.

Соня усадила Божену на какой-то сырой ящик, сама села рядом.

Тут зажегся зеленый огонек, послышалось знакомое потрескивание радиоприемника. Божена давно не слышала радиопередач: в городе были реквизированы все радиоприемники. А этот ребята, видно, сами смастерили.

Треск усилился. И вдруг словно ворвался свежий ветер в душное подземелье:

— Говорит свободная Банска-Бистрица. Говорит свободная Банска-Бистрица!

Свободное словацкое радио сообщало о том, что Банска-Бистрица, Ружомберок, Турчанский Мартин, Зволен и все другие города Средней Словакии очищены от фашистов партизанами, восставшим народом и армией. Центром всенародного Словацкого восстания стал город Банска-Бистрица.

Словацкий национальный комитет обращался ко всем трудящимся страны с призывом активно включиться в эту борьбу.

Когда радио умолкло, и зеленый огонек погас, верховинец сурово и взволнованно спросил:

— Кто со мной?

— Я — Вацлав Тонак.

— Я — Маришка Дроугалова.

— Я — Мартин Трнка.

— Я!

— Я!

— Я!

Никто не спрашивал, куда идти. Все понимали — туда, куда стремятся теперь все, ненавидящие фашизм, — в Банска-Бистрицу!