Тропой Койота: Плутовские сказки

Он коснулся своей прекрасной, широкой груди там, где должно быть сердце.

Я закончила одеваться. Он оделся тоже.

– Ты вправду собираешься сжечь бильярдную? – спросила я.

Он кивнул.

– Лучше б не делал ты этого.

– Почему же?

– У здешних парней и так развлечений мало, но хотя бы бильярдная эта есть. Не будет ее – как знать, в какую беду могут влипнуть.

Конечно, в этот момент я заботилась больше о братьях, чем о Трэвисе с его бандой.

– Ладно, – сказал он. – Не буду. Только ради тебя.

– Но ты же по правде не собирался ее жечь?

В его глазах мелькнул какой-то огонек – жестокий, неумолимый.

– Если я что сказал, то сделаю. По крайней мере, постараюсь.

Окей, как бы там ни было, мне жутко не хотелось, чтобы все вокруг снова сделалось мрачным, а в воздухе запахло бедой, как там, у Эрни.

– Не надо, – вырвалось у меня.

– Чего не надо?

– Не будь таким, – пояснила я. – Хочу запомнить тебя добрым.

Его лицо смягчилось.

– Тебе я никогда не сделаю ничего плохого. И ты это знаешь, разве нет?

Я кивнула. Неизвестно, отчего, но я действительно в этом не сомневалась.

Он шагнул ко мне, поцеловал, но, когда я хотела повиснуть на его шее, отстранился.

– Мне пора, – сказал он. – Где меня найти, ты тоже знаешь.

– Понятия не имею.

– Ступай по вороньим дорогам.

– Но это же просто…

– Нет, это не просто сказка. Просто сейчас ты этого сделать не можешь, но можешь подождать до тех времен, когда почувствуешь, что именно это тебе и нужно.

– Но я вправду не понимаю, о чем ты.

– Верно, не понимаешь. Но я надеюсь, что все равно запомнишь. И еще, Энни, знаешь, что? Когда придешь, захвати для меня имя.

Он двинулся обратно к железнодорожной колее, а я пошла за ним следом, но где-то между нашей лесной полянкой и вереницей шпал, прижатых к земле тяжелыми стальными рельсами, его вдруг просто не стало.

Остановившись как вкопанная, я огляделась.

– Кореш? – окликнула я. – Кореш, не надо! Не надо так шутить!

Но звали-то его не Корешем, верно? Он пришел оттуда, где у людей нет имен. Он…

Я бы сказала: может, его и вовсе не было, однако все уголки и закоулки тела до сих пор переполняла приятная истома, и… Я вытащила из кармана лифчик, который до поры не стала надевать: уж очень приятно было чувствовать на грудках ткань футболки. Нет, не самоудовлетворением я в лесу занималась. На это у меня спальня есть.

Дойдя до рельсов, я поглядела вправо-влево. Над головой хрипло каркнула ворона, и я двинулась вперед, за ее тенью на земле.

Вороньи дороги…

Однако распрощаться с мечтой всей жизни я была не готова.

И потому направилась домой.

Что самое смешное, ни Кореша, ни всего случившегося никто как следует не помнил. Если и помнили, то вовсе не так, как я. Сандра в телефонном разговоре тем же вечером утверждала, будто в бильярдной Трэвис сбил его с ног, и Эрни вышвырнул обоих за дверь, пригрозив вызвать копов, если продолжат драку снаружи, и Трэвису пришлось его попросту отпустить.

– Но он красив был, правда ведь? – сказала я.

– Ну да, красив – длинные волосы и все такое. Но выглядел он из-за них как-то по-девчачьи, да и на деле постоять за себя не смог.

Спорить я не стала. Зачем доказывать, насколько он на самом деле мужественен? Пусть это останется нашим с ним общим секретом.

Не знаю, что и как запомнилось Трэвису с Эрни – желания разговаривать с ними у меня и раньше не было, и теперь не возникло. Но пару дней спустя, зайдя в магазин на углу, я услышала, как Вуди с Лесом смеялись над хиппи, выставленным из Тартауна, так что догадаться было несложно.

– По-моему, когда Трэвис ему врезал, он штаны обмочил, – сказал Вуди.

В чем тут дело, я поняла только через пару месяцев, случайно наткнувшись на статью разом о ком-то наподобие Кореша и обо всей этой чепухе с памятью. После всего, что произошло в тот день, я заинтересовалась нашим местным фольклором, а в общественной библиотеке нашлось множество книг на эту тему, только все в справочном отделе, то есть, домой брать их было нельзя, а в читальном зале – работай, сколько угодно. Кстати сказать, добыть читательский билет тартаунским ребятам было непросто. В библиотеке всегда находили повод отказать – в тех редких случаях, когда кто-нибудь из наших действительно пробовал записаться.

Уверена, все это незаконно, и уж точно несправедливо, но что подросток тут может поделать? Не хочу сгущать краски, но если большинству родителей на это было просто плевать, так кто же за них станет писать жалобы или пойдет качать права? Мои бы, конечно, пошли, но мне не хотелось нагружать их еще и этим. Бабушка всегда говорила: не лезь в драку попусту, а невозможность оформить библиотечный абонемент достаточным поводом для драк не казалась. Честно говоря, лишний предлог уйти из дому и посидеть в библиотеке, читая имеющиеся там книги, был даже кстати.

Так вот, если верить фольклору, люди часто не помнят столкновений с тем, чего не в состоянии объяснить. Им куда проще сделать вид, будто этого вовсе не было, или заменить подлинные воспоминания ложными, но при том логичными и понятными. Причем выходит это не нарочно. Видимо, подсознательно.