Тропой Койота: Плутовские сказки

Ни рука, ни взгляд Эрни даже не дрогнули. Он был огромен, и корчить из себя крутого ему не требовалось. Все знали, что он отсидел срок, и вовсе не за неуплату штрафов за парковку в неположенном месте.

– Может, Трэвис и говнюк, – ответил он, – но он из наших. А ты – нет.

– И поэтому он прав?

– Прав, неправ – мне поровну. Я здесь хозяин, мое слово – закон, и никакие хиппи волосатые мне не указ. Давай на выход, или тебя вынесут.

Не будь все настолько взаправду, не сгустись напряжение в воздухе так, что дышалось с трудом, я бы засмеялась – настолько глупо все это выглядело.

Но дробовик был самым настоящим. И я не сомневалась, что Эрни пустит его в ход. В этом никто не сомневался.

Кроме, наверное, Кореша – иначе он бы такого говорить не стал.

– Вот как, – негромко, едва ли не по-дружески сказал он. – Гляди, старичок, если задумаешь стрелять, придется тебя вырубить, а заведение твое спалить дотла.

Все затаили дух.

– Теперь ты точно труп, – прорычал Эрни.

И снова я даже не заметила, как Кореш добрался до него – а ведь на этот раз смотрела во все глаза. Думаю, и никто другой ничего не разглядел. Вот он стоит, опершись о стол, а вот – рядом с Эрни, выхватывает у него дробовик, а тот и шевельнуться не успел. Попробовал достать Кореша боковым, но тот слегка пригнулся, пропустил удар над головой, а дальше сделал то же, что и с Трэвисом – разве что подхватывать Эрни не стал. Упал Эрни и головы не раскроил только каким-то чудом.

А Кореш из-за прилавка оглядел зал.

– Еще смелые есть? – спросил он.

Никто не ответил ни слова. И даже не шевельнулся.

– Похоже, нет, – кивнул Кореш, взглянув на Эрни и снова подняв взгляд. – Вытащить его отсюда не забудьте: сегодня вечером это заведение сгорит.

Обошел он прилавок, направился к выходу, но по пути, прежде чем выйти за дверь, взглянул прямо на меня. Улыбнулся, коснулся пальцем лба и ушел.

Добрых полминуты никто с места не сдвинулся. Затем Вуди присел на корточки над Трэвисом и принялся приводить его в чувство. Кто-то еще зашел за прилавок поглядеть, что с Эрни. Бильярдную наполнил гул голосов.

Дальше я смотреть и слушать не стала. Выскользнула вместе с Сандрой через задний ход и придержала дверь, чтобы не загремела.

– Боже, это было что-то, – выдохнула Сандра. – Скажи, да?

Я кивнула. Да, и вправду что-то. Понять бы еще, что именно. Но мне было не до того. Я помнила только одно – как он взглянул мне в глаза. В этом взгляде чувствовался какой-то намек, какое-то обещание, и я никак не могла понять, радует оно, или пугает. Наверное, и то и другое.

– Мне домой пора, – сказала я.

– Но…

Я не дала ей договорить.

– Мама сказала, сегодня после обеда нужно посидеть с Джейн.

Сандра понимающе кивнула.

– Позвони ближе к вечеру, – сказала она и поспешила свернуть за угол, к главному входу в бильярдную.

Дождавшись ее ухода, я пошла напрямик через пустырь за заведением Эрни, мимо груд мусора и зарослей сорняков – куда глаза глядят, только не домой. Я соврала: сидеть с младшей сестренкой Джейн меня никто не просил. Сказать по правде, мне просто требовалось побыть одной. Просто зло взяло: вечно наших, тартаунских, тянет показать, кто главный петух в курятнике, всякому, кому не повезло попасться под руку, когда им заняться нечем. Я-то вообще никаких драк и разборок не люблю.

Отчего же этот чужак меня настолько заинтриговал? А вот отчего. В тот самый миг, когда Трэвис замахнулся на него кием, я почувствовала: он опасен, невероятно опасен – такого я не видела ни в одном из тартаунских парней или взрослых. Даже в Эрни.

Вот только при этом чужак никому не причинил вреда. Мог бы, но никого не тронул – просто не позволил причинить вред себе.

Что вполне мог, я не сомневалась ни на минуту.

Это-то и тревожило. А еще он сказал, что спалит бильярдную дотла. И, видимо, вправду спалит, не глядя, есть кто внутри, или нет.

Железных дорог у нас не имеется. Есть только рельсовая колея, ведущая на юг от Тартауна, через заброшенные поля. Когда-то по ней гоняли платформы с лесом и вагоны угля со стороны гор. Теперь – никакого движения, кроме таких, как я, бредущих по шпалам да пинающих сорняки, проросшие сквозь гравий.

– Ты же знаешь: не я начал.

Голос застал меня врасплох. Нет, Кореша-то я узнала. И даже, можно сказать, ожидала встречи, помня, как он взглянул на меня, прежде чем выйти из бильярдной. Дело было в другом – в странном ощущении, будто я, крепко задумавшись о нем, сама призвала его, материализовала из воздуха.

Оглянувшись, я увидела его сидящим на гранитном выступе в нескольких ярдах от рельсов. Все такого же длинноволосого. Все такого же красавца.

Я на «плохих парнях» не зациклена, в отличие от Сандры и еще некоторых подруг, все вздыхающих по очередному Джеймсу Дину или Элвису. Нет, песня «Вожак стаи»[81] мне нравилась не меньше, чем любой из девчонок. Только оказаться ее героиней мне не хотелось бы. К тому же, кем бы ни был этот чужак, от него явственно веяло бедой. Так ли, или иначе, а от подобных парней всегда жди неприятностей.

– Ну, в смысле – там, в бильярдной, – добавил он, когда я не откликнулась.

– Знаю.