Тропой Койота: Плутовские сказки

Работая над стихотворением «Как ворон невесту себе сделал», я вспоминала о двух вещах. Во-первых, о мифах – не только о мифических трикстерах, но и о невестах, созданных при помощи волшебства, и о сердцах, спрятанных в глубине пещер, на вершинах деревьев, или на дне морском. А во-вторых, о парнях, с которыми мы дружили в старших классах – помните, о тех, что играли в драмкружке или сколачивали рок-группы, обожествляли каких-нибудь скандальных знаменитостей вроде Джима Моррисона или Джека Керуака, связывали выкрашенные черным волосы в хвост и были жуть, как привлекательны, но матери неизменно звали их хулиганами и лоботрясами? Да-да, о тех самых.

Так вот, мне хотелось бы вам сказать, что невеста одного из них стала женщиной сильной, уверенной в себе, героиней собственной сказки – правда, не без посторонней помощи. А еще – жаль, что я не могу показать вам, каким с виду был броненосец, пока Ворон не обокрал его. Как будто все обещания косметических компаний вдруг сделались явью!

Вороньи дороги

Тартаун, август 1967 г.

– М-м, – протянула Сандра. – Энни, ты только глянь, какой чувак! Волосы, правда, длинноваты, но в остальном – нет, ты глянь, глянь – просто шик!

Я оторвала взгляд от месячной давности номера «16»[78], оставленного кем-то в Ландромате, и посмотрела через улицу.

– «Шик»? – сказала я. – Да кто в наше время так говорит?

– Моя сестра, например.

– Может, она и Пэта Буна до сих пор слушает?

– Ты просто возьми да глянь.

– На кого?

– Вон, у входа к Эрни.

Снова взглянув через улицу, я сама себе удивилась: как я могла его проглядеть? Его черные волосы блестели, лоснились, будто вороньи перья, а еще были невероятно длинны – длиннее, чем у нас с Сандрой, а ведь мы их носили заметно ниже плеч. Как и остальные парни, ошивавшиеся у входа в бильярдную, одет он был в джинсы и футболку, только джинсы – клеш, а на футболке – зеленый лист марихуаны во всю грудь.

И, как уже заметила Сандра, красив он был – просто обалдеть.

– Наверное, из тех самых «хиппи», о которых столько разговоров, – сказала Сандра.

Я так не думала, хотя сама не понимала, почему. Может, из-за ковбойских сапог тисненой кожи и ясности взгляда, брошенного в нашу сторону. Разве хиппи не шляются круглый год босиком, да еще – кстати о картинке у него на груди – в хлам укуренными?

– Может, это и хорошо, – добавила Сандра. – У них, говорят, веселье, свободная любовь и все такое, верно? А у меня и того и другого навалом, для такого-то парня.

Мне захотелось напомнить, что за все на свете так или иначе нужно платить. Особенно за любовь. Но тут взгляд этого парня на долгий миг задержался на мне. Во рту разом пересохло, все тело охватил какой-то чудной жар.

Сидевшая рядом Сандра захихикала.

– О, боже мой, прямо на нас смотрит!

Она склонила голову, спрятала лицо под волосами, но я выдержала его взгляд и не отвела глаз, пока он не отвернулся сам.

Парни вроде него в Тартаун заглядывают редко. Все прочие из нездешних – тоже, но вот такие парни – особенно.

Наш район называют Тартауном[79] за то, что тут все дома, кроме двойных трейлеров, обшиты вместо сайдинга толем. Сами понимаете, что это за место. Район бедноты. Трущобы. Дыра. Если пойти к югу от центральной площади, разницу видно сразу.

Этак около Хендерсон-стрит в глаза начинают бросаться старые холодильники под навесами для машин, кусты чертополоха, гордо растущие посреди голых, вытоптанных газонов, а может, и доберман со злобным взглядом, сидящий на цепи у старого вяза с кольцом содранной собачьей привязью коры вокруг ствола. К тому времени, как дойдешь до Джексон-стрит, во дворах появятся и машины на кирпичах вместо колес, и ржавые трейлеры вместо домов, и мусор, порхающий по ветру над асфальтом.

И, ясно дело, старые дощатые домишки, обитые толем вместо сайдинга, хотя некоторые ухитряются где-то разжиться алюминием или вагонкой, чтобы украсить фасад.

Репутация у нас, у местных, конечно, скверная: принято думать, будто все наши парни сплошь драчуны и подонки, а девчонки и врезать могут при случае, и ноги раздвинут охотно – особенно за деньги. А еще говорят, что у нас в любое время суток что угодно достать можно, от выпивки до дури на любой вкус – если, конечно, хватит духу заглянуть в наш район за товаром.

Да, доля правды в этом есть, но большая часть – просто фасад, защитная маска, чтоб «чистенькие» держались подальше. Кто родился в бедности, тот знает, как быстро можно превратиться в мишень для нападок, если ребята вокруг думают, будто жизнь в уютном доме, при родителях, имеющих работу, каким-то манером делает их лучше, чем ты. И фиг ты с этим что сделаешь. Но если сумеешь хоть малость их напугать, дело, по большей части, обойдется пакостными сплетнями – и то за спиной. Ну, разве что враги большой толпой соберутся. В толпе они чуточку смелеют.