Тропой Койота: Плутовские сказки

А вот статья о слове Gramarye: «1) Грамматика, ученость вообще; 2) Оккультные знания, магия, некромантия. Возвращено в литературный язык В. Скоттом».

Выходит, учиться грамматике – все равно, что учиться волшебству! Если бы только мне растолковали это в школьные годы, я уделила бы ей куда больше внимания.

Дядюшка Томпа

[103]

Небеса голубой плитой бирюзы

Лежат на вершинах гор.

Внизу плоскогорье простерлось ковром,

Что расшит городами и селами.

Дядюшка Томпа на лошади едет,

В шляпе парчовой, сурком отороченной.

Безбородые щеки нежны, как масло,

Взгляд же – остер, как обсидиан.

Дядюшка Томпа умел, хитроумен,

Он и ткач, он и чтец священных писаний,

Он и слуга королей, и торговец

Редчайшими редкостями, и носильщик,

Скромный силач, что охотно утащит

Камень любой – успевай подавать.

Вооруженный уменьями сими,

Томпа сквалыг разлучает с деньгами,

Чванных царей разлучает с властью,

Скучных ханжей разлучает с молитвой,

Глупых девиц разлучает с девством.

Проказник, мошенник, лис и фигляр,

Как только Томпа въезжает в деревню,

Брюхо его урчит в предвкушеньи,

Чешутся руки начать озорство.

Кхандрома[104], глядя сверху, хохочут

Машут в небе лентами радуг.

Дядюшка Томпа ковер-плоскогорье

За кромку хватает, трясет, что есть силы,

То-то забавно глупцы да злодеи

Сыплются, падают вниз кувырком!

Мидори Снайдер

* * *

Перу Мидори Снайдер принадлежит множество романов-фэнтези, включая The Flight of Michael McBride, в котором ирландский фольклор органично сочетается с легендами и преданиями американского Запада, трилогию New Moon, Sadar’s Keep и Beldan’s Fire – традиционное фэнтези, действие коего разворачивается в вымышленном мире под названием Оран, и, наконец, Hannah’s Garden – роман о юной скрипачке и ее родственниках-трикстерах. Живет Мидори Снайдер в Милуоки, штат Висконсин, в свободное от творчества и преподавания английского языка время работает веб-мастером в Студии Мифотворчества имени Эндикотта (www.endicott-studio.com).

Примечание автора

Одним из лучших подарков, полученных мной от матери-тибетолога, был сборник сказок о Дядюшке Томпа под названием «Сказки о дядюшке Томпа, легендарном тибетском пройдохе», составленный и переведенный на английский Ринджингом Дорже. Впервые Ринджинг услышал эти сказки в детстве, когда пас яков в Тибете – вероятно, в том самом возрасте, в котором получила эту книгу я. Хотя мы живем на разных континентах, в разной культурной среде, говорим на разных языках, я не сомневаюсь: оба мы хохотали в голос над одними и теми же местами, восхитительно скандализированные ужасными выходками и сексуальными подвигами Дядюшки Томпа. Дядюшка Томпа не из тех блистательных культурных героев, чьи космического масштаба шалости меняют вселенную. Он – торговец, бродячий ткач, чтец священных писаний, слуга… короче говоря – рабочий человек, и его проделки нередко уравнивают шансы простых людей на победу над богачами и знатью. Тщеславного богатея, ищущего средство от облысения, он заставляет платить за суровое «лечение»; до ханжества стыдливая мать, не позаботившаяся просветить дочь в вопросах секса, обнаруживает, что Дядюшка Томпа оказался куда лучшим учителем; не в меру жестокий и скорый на руку настоятель монастыря поклоняется замерзшему дерьму Дядюшки Томпа, поддавшись на его обман и уверовав, что это дар небес… Книгу о нем я получила много лет назад, но до сих пор перечитываю эти уморительные истории. И Дядюшка Томпа раз за разом напоминает: не хочешь остаться в дураках – выкинь из сердца мелочность и пошлость, держи ухо востро, а глаза – открытыми.

Всесветный кот

[105]

– Поймал, Бобби! Поймал я этого кота! – крикнул лысый здоровяк, запихивая грубый холщовый мешок с моей материальной оболочкой внутри в кузов пикапа.

– Вылезет и удерет, – заявил тощий очкарик Бобби, втыкая ключ в замок зажигания и запуская двигатель. – Гляди, Ник, гляди: узел-то уже распускается!

В самом деле, ткань мешка была довольно ветха, а узел затянут кое-как. Я легко мог разглядеть, что происходит снаружи, да вдобавок прибег к навыкам, которые выработал еще четыре тысячи лет назад, на берегах Нила, ускользая от хищных аспидов. Я поднялся, выгнул спину и едва не освободился из заточения в сей ненадежной тюрьме.

– Тресни его чем-нибудь, – посоветовал тощий Бобби, переключая передачу, и его лысый коллега, естественно, тут же принялся шарить по полу грузовичка в поисках дубины, достойной сего гераклова подвига.

Причинить мне вред нелегко, ведь я – существо неземное, я – древнее божество, бессмертный в облике кота. Мне поклонялись в Александрии задолго до того, как Цезарь бросал жребий перед рекой Рубикон, меня славили в Риме еще перед тем, как в адрес римского папы сложили хотя бы одну молитву.

Но бессмертная сущность – это одно, а причинить мне легкую (а то и не очень легкую) боль, должен признаться, вполне возможно. При виде увесистого разводного ключа в руке Ника я замер без движения, притворившись отчаявшимся и сдавшимся.