Тропой мужества

  Бесхребетный говорил тихо намеренно, чтобы не слышали другие бойцы. Антон это сразу понял. Значит что - сепсис? Иванцов читал как-то медицинский справочник от скуки и об заражении крови знал. Вот откуда ему известны симптомы? А что там с симптомами? Недомогание? Так сколько верст отмахали, да по лесу-то! Тошнота? Не тошнит вроде. Язык сухой. Ну так жара и не пил давно. О тех каплях что были во фляжке можно не упоминать. Понос? Иванцов удивленно хмыкнул - с чего? Ел давно, так что нечем. Температура? Вроде имеется, но какая?

  - Я тут по пути ветлу видел, - сказал боец, - и лопух вроде.

  - Зачем лопух и что за ветла? - Влез постоянно прислушивающийся к разговору Ушаков.

  - Ветла это ива. - Ответил Бесхребетный. - Её кора жар сбивает. А корни лопуха есть можно. Как морковку, только вкус не тот. Жаль, полян не попалось, можно было Иван-чая набрать. Его листья как чай заваривать можно, а корни есть, вкус как у капусты. Жаль липы в этом лесу нет.

  - А у липы-то что? Тоже корни съедобные? - съязвил комсорг.

  Бойцы вокруг засмеялись.

  - Из коры липы не только мочало выходит, - наставительно сказал Бесхребетный, - часть её вполне съедобна. Не то что сосновая. Эту лучше поджаривать.

  Иванцов откровенно наслаждался очумелым видом бойцов.

  И тут он смутился. Все сказанное Бесхребетным было знакомо, даже больше, Антон знал - это основы выживания в лесу. Откуда, если он и леса-то не видел? Странно. И про съедобную древесину он оказывается знает, и про лопух с осокой...

  Боль накатина внезапно, блокируя всякие мысли, в глазах потемнело.

  - Товарищ батальонный комиссар, - встревожился боец, - что с вами?

  - Больно.

  - Надо боль чем-то унять ... - пробормотал Бесхребетный. - И перебинтовать.

  И вновь на лице бойца озабоченность. Вид раны ему определенно не нравится. Антон сам понимал - без квалифицированной медицинской помощи в ближайшее время сепсис разовьется и начнется обратный отчет последних дней жизни. Даже не дней - часов. Но где взять лекарства? Вновь накатил страх. Потребовалось усилие, чтоб он не отразился внешне. Тем временем боец выбрал наиболее чистую часть бинта, оторвал и прикрыл рану. Остальное скомкал.

  - Постарайтесь не шевелиться, товарищ батальонный комиссар, - сказал Бесхребетный, - хорошо бы мха найти иль еще какой травки.

  Иванцова 'травка' почему-то развеселила, а Ушаков ехидно спросил;

  - Мох тоже можно есть?

  - Можно, если очень хочется, - невозмутимо ответил Бесхребетный. - Беременные бабы вон и известь с глиной случается едят. Все углы с печей сгрызают.

  Бойцы рассмеялись, некоторые, вспомнили случаи со своими женами. А вот Ушаков покраснел. Ясно-дело не женатый.

  - Мох может дезинфицировать рану, - неожиданно для себя сказал Иванцов.

  - Правильно! - удивился Бесхребетный. - Его вместо ваты в тампон кладут.

  Он поднял винтовку и положил её рядом с комиссаром.

  - Вот пусть у вас побудет. С мосинкой в лесу ходить неудобно, а надо быстро, - боец кивнул в сторону. - Я схожу вон туда и гляну - там должна быть ложбина, и возможно родник. Заодно разведаю - что и как.

  - Действуй, - кивнул Иванцов.

  Бесхребетный поднялся, скинул свой вещь-мешок, положив его рядом с винтовкой, прошел мимо куста орешника и... будто растворился в зелени. Ушаков вскочил, кинулся к орешнику и остановился, словно наткнулся на препятствие. Он растерянно осмотрел чащу и повернулся.

  - Вот лешак! - потрясенно произнес он. - Пропал...

  На лицах бойцов было написано то же самое.

  - Как он это делает? - спросил боец Самаркин.

  - Охотник, - пояснил Иванцов. Его почему-то не очень удивило то, как ушел в лес Бесхребетный. Где-то в глубине сознания витала мысль, что и он так может. Мог бы...

  - Подозрительно... - пробормотал Ушаков, отвлекая комиссара от своих мыслей.

  - Что? - спросил Антон.

  - Эти умения у бойца Бесхребетного. И то, что он бурчал по дороге.

  - Насчет умений мне ясно, - сказал Иванцов, - так все опытные охотники умеют, иначе без добычи останутся. А что он там бурчал?

  - Я слышал, что он бурчал! - заявил комсорг. - Он думал - никто не слышал, а я все слышал. И вчера и сегодня. Он говорил - просрали, так и говорил - просрали нападение врага. Значит - он сомневался в товарище Сталине. Он сомневался в мощи нашей Рабоче-Крестьянской Красной Армии. А это говорит только об одном - он враг!

  - Но-но, товарищ боец! - нахмурился Иванцов. - Такие заявления преждевременны, даже больше - вредны! Нашим положением все не довольны. Голод, усталость и неизвестность - вот причина таких разговоров.

  - Так точно, товарищ батальонный комиссар! - голос Ушакова зазвенел. - Все разговоры по наше трудное положение надо прекратить! Мы бойцы Рабоче-Крестьянской Красной Армии, должны... нет должны, а обязаны стойко переносить трудности... - тут комсорг сбился, но тут же нашелся, - и временные лишения. Не сегодня-завтра Красная Армия нанесет сокрушающий удар. Выбьет врага с советской земли, а немецкие рабочие возьмут оружие и вместе с нашей армией свергнут гнет Гитлера и всех марионеток империалистов.

  - Вот это правильно, - кивнул Иванцов.