Тропой мужества

  А в голове закружились мысли, которые испугали Антона. Удар Красной Армии, которого так ждут случится нескоро. Только в начале декабря Красная Армия нанесет немцам сокрушающий удар. И этих ударов еще будет много, но... дальнейшая мысль вообще ввергла Иванцова в состояние паники. Откуда они вообще? Причем в правдивости того что будет сомнений не было. И это пугало больше всего. С большим трудом подавив порывы панического страха, комиссар вытер выступившую испарину на лице, и осмотрелся. Похоже никто на его мимику особого внимания не обратил, приняв за очередной приступ боли.

  - Я хотел бы еще сказать про бойца Бесхребетного, товарищ батальонный комиссар, - сказал Ушаков громко, - и хочу, чтоб это слышали все бойцы. Он сын кулака. Мне об этом наш политрук говорил.

  Эта новость удивила всех. Однако в глубине сознания Антона появилась мысль - 'Ну и что?'. Как что? Это многое меняет. Уже доверять бойцу никак нельзя. 'Уверен?'. Вновь потребовалось усилие, чтобы подавить эти странные мысли. Что же со мной происходит - думал Иванцов.

  - Вы понимаете, что это значит? - тем временем продолжал Ушаков. - Сын врага народа - раз, умеет по лесу ходить - два, ведет пораженческие разговоры - три. Да еще ушел один, причем так, что никто не увидел куда именно.

  - Думаешь, к немцам побежал? - спросил боец Самаркин.

  - Именно! - кивнул комсорг.

  - Так, стоп! - неожиданно для себя вмешался Иванцов. - Если бы боец Бесхребетный намеревался сдать нас врагу, то не стал бы уводить нас вглубь леса - это раз. Ушел он на разведку, оставив свою винтовку тут - это два. То, что он сын кулака... - Антон на мгновение задумался, одна мысль не давала покоя, - еще товарищ Сталин говорил - дети за родителей не отвечают.

  - Ну... - смутился Ушаков, - возможно патронов нет. Разрешите, товарищ батальонный комиссар?

  После утвердительного кивка Иванцова, комсорг взял винтовку и сдвинул затвор.

  - Полный магазин, - удивился Ушаков. - Но это ничего не меняет.

  - Зря его отпустили одного, - сказал боец Бабенко.

  - И что теперь делать?

  Бойцы заговорили разом. Каждый предлагал свой вариант дальнейших действий. Начался спор. Иванцов морщился. У него было решение, но было и сомнение. Правильно ли именно так поступить? В первый раз в жизни он сомневался. Раньше все принятые решения казались правильными, и сомнений не было, а тут...

  - И чего так орем?

  Все бойцы разом замолчали, и оторопело уставились на Бесхребетного. Когда и как подошел - никто не заметил. А он стоял и смотрел на всех с укором.

  - На весь лес орете, - буркнул он недовольным голосом. - Руками машете - издалека видать и слыхать. Охранения нет, подходи и бери всех тепленькими.

  Отповедь смутила всех, лишь Ушаков стал пунцовым, а Иванцову стало немного стыдно. Как командир, он должен был организовать охранение, пусть даже в глухом лесу, где появление врага маловероятно. Внутри что-то хмыкнуло, и появилась мысль - даже разовое отступление от устава ведет к гибели как, солдата, так и всего подразделения. Боль помешала сообразить - что же в этом неправильного?

  Тем временем Бесхребетный положил несколько веточек и пучок травы с мелкими листьями и желтыми цветочками на свой сидор, и принялся разворачивать бинт. Он был чист и влажен. Но взгляды всех приковала запотевшая фляга, висевшая на ремне.

  - Там в ложбине родник, - пояснил боец, развешивая марлю на ветке орешника. - Ручей на юг течет. Бинт вот стирнул. - Он заметил, как бойцы смотрят на флягу. - Воды во фляге на всех мало, а родник недалеко. Метров двести, не больше.

  Бойцы подобрались, но пока с места не сдвинулись, ожидая - что скажет комиссар. При этом каждый взялся за фляги. Но Иванцов ничего не сказал, пристально следя за Бесхребетным.

  - Это ветки ивы, - сказал Самаркин и протянул руку, щупая травяной пучок. - А это что за трава?

  - Зверобой, трава лекарственная, - пояснил боец, поднимая траву. - Настой бы приготовить, да не на чем, и времени нет. Тампоном приложу.

  Бесхребетный достал ложку и перочинный нож. Ложку он положил на сидор, отщелкнул лезвие ножа и орудуя им снял кору с принесенных веток ивы. Затем с внутренней стороны коры лезвием наскреб лубяных волокон и стряхнул их в ложку. Бойцы во все глаза следили за действием охотника, а он протянул ложку Иванцову и приготовил флягу.

  - Проглотите это, товарищ батальонный комиссар.

  Иванцов положил кашицу в рот и невольно сморщился - горько было жуть.

  - Пейте. - В руках оказалась фляга и Антон с наслаждением наполнил рот живительной влагой.

  Тем временем Бесхребетный обернулся и потрогал висевший на ветке бинт.

  - Ладно, почти сухой, - и он начал сворачивать пучок зверобоя в плотный комок, после чего обернул бинтом и наложил его на рану.

  - Потерпите, товарищ батальонный комиссар. - И начал накладывать повязку. При чем делал это уверенно. Удивительно, но Иванцову сразу стало легче, даже рану дергать перестало.

  - Почему ты к нам с другой стороны вышел? - спросил Антон. Незаметное появление бойца не особо удивило Иванцова. А вопрос так и вертелся в голове с момента появления Бесхребетного во время спора.