Тропой мужества

  - Я окрест прошел, товарищ батальонный комиссар.

  - И что?

  - Наследили мы изрядно, - вздохнул боец. - Нас даже полный олух найдет.

  - Кто нас в глубоком лесу будет искать? - усмехнулся Ушаков. - Нет тут никого.

  - Не совсем... - буркнул Бесхребетный, осторожно закрепляя узел на повязке. Все насторожились. - Еще у родника я почуял запах. Запах жареного мяса. Я так понимаю хутор ниже по ручью. Видать недалече, но разведать без оружия не рискнул.

  Бойцы переглянулись, невольно сглатывая.

  - Уверен? - спросил Иванцов, усаживаясь удобнее и потирая отлежанный бок.

  - Да. Запах я и сейчас чую. Ветер на нас дует.

  Все вокруг начали принюхиваться.

  - Ничего не чую, - сказал Ушаков за всех.

  - Курить меньше надо, - усмехнулся Бесхребетный. - Тогда и нюх острее будет. Ну, кто со мной к хутору пойдет?

  Все переглянулись.

  - А чего не всем идти? - спросил Самаркин.

  - А если там немцы? - вопросом на вопрос ответил боец. И нахмурился под взглядами всех. - Чего вы так на меня смотрите? Хотите, сами разведайте, - буркнул Бесхребетный, отворачиваясь.

  - Пойдет Ушаков, Яхнин, Хабаров, Тёсов и Куприн, - распорядился Иванцов. - Ушаков старший. Проверить селение - есть ли немцы. Задача ясна?

  - Ясно, товарищ батальонный комиссар! - вытянулся комсорг, посветлев лицом.

  - Действуйте.

  Бойцы цепочкой ушли в чащу, а комиссар повернулся к Самаркину:

  - Боец Самаркин, выставить охранение, по два бойца, - Иванцов показал за спину и в сторону, куда ушли бойцы, - там и там.

  - Есть! - вскочил боец. - Только...

  И он красноречиво посмотрел на флягу. Бесхребетный молча протянул ее Самаркину.

  - На всех подели.

  - Ну, боец Бесхребетный, - сказал комиссар, когда Самаркин увел оставшихся бойцов, - рассказывай, как докатился до жизни такой.

  Антон слушал Бесхребетного прикрыв глаза. Рассказ надо сказать не впечатлял - рядовая история, если судить по опыту прошлых лет. Крепкая крестьянская семья, большое хозяйство, земля, сколько смогли осилить. Помогали соседям, принимали помощь сами, жили с ними в согласии, как испокон принято. Старший брат успел повоевать в гражданскую, под началом самого Буденого, а отец с дедом в отряде самообороны. Как советская власть укрепилась, стали жить, да добра наживать. Богатства не нажили, но и не бедствовали. На работы никого не нанимали, все своим трудом, спозаранку и до темна. А как иначе управиться с большим хозяйством?

  В неурожайные года помогла мудрость деда. По только ему известным приметам дед Панкрат советовал сажать рожь вместо пшеницы, да репу с картофелем. И соседей этим привечал. Кто послушал, кто нет, но по осени стало ясно, что дед был прав. Рожь в отличие от пшеницы дала добрый урожай, а последняя поднялась, да сгнила на корню.

  Грянули голодные года. Вот тут и начались трудности и беды у большой семьи Бесхребетных.

  - Это в каком случилось году? - спросил Антон.

  - В тридцатом, - ответил Бесхребетный. - Тогда в села и веси зачастили караваны продразверсток, изымая излишки урожая в пользу голодающих районов. На большом сходе колхозников единоличников большинством голосов решили выделить часть урожая. Но когда прибыла комиссия из района, то они стали забирать практически все. Особенно старался некий Проплешко. Сволочь и мразь изрядная. В двадцатом приписать нам кулачество у него не вышло, помогло заступничество брата и общее собрание. Так он гад злопамятный в этот раз своего добился. Нагнал активистов, связал всех, даже меня с младшей сестрой, долго допрашивал, потом вывез всю семью в степь за три версты и одежду отобрал. Чтоб не замерзнуть, пришлось до хутора по снегу бежать. А как добрались, в хату не пустил, а вдоль стенки нас приставил, напротив выстроил своих активистов, зачитал будто бы приговор и активисты залп дали. Поверх голов сволочи такие. Тут дед и отец сломались. Отдали все что было. Подчистую.

  - Значит, были излишки-то?

  - Не излишки. Они забрали все, до зернышка! А нам осталось только с голодухи сдохнуть.

  - Как так? - удивился Антон.

  - А вот так, товарищ батальонный комиссар, - горько усмехнулся Бесхребетный. - Главное план выполнили, а на людей Проплешко и его активистам плевать. Мало того, через день, из райотдела ЧК приехали, и всех нас забрали. Впаяли на суде пятьдесят девятую и семьдесят третью статью и отправили за Урал.*

  Легко отделались - подумалось Иванцову, и сразу от этой мысли сделалось стыдно. Если боец не наговаривает, то этот Проплешко истинный враг и вредитель.