Тропой таёжного охотника

Наутро сводил его в лес, показал выводок рябчиков, а сам с «тозовкой» подался белковать. Слышу, мой друг палит да палит. Уж второй десяток патронов доканчивает. Думаю, по ком это? Там и рябцов столько нет.

В обед вернулся домой. Гляжу, сидит на завалинке мой охотник. Сбоку у него три рябчика лежат. Достал и я свои трофеи — 7 белок. Удивился он, что я тоже охотником оказался. Я тут возьми и расскажи ему, как на одном дереве нашел всех этих белок, и вот дождался, когда они одна над другой расселись, выстрелил по ним да на одну пулю всех и убил. Тут друг мой перебил меня: «Вот уже это ты врешь», — говорит. Да так отчитал, что и до обидного договорился. Рассердился и я, что моя шутка впрок не пошла, и задумал проучить его. Вложил тайком от него в горлышко каждому рябчику по записочке с надписью цены: что поцелее был рябчик, написал семь с полтиной, а двум другим, потрепанным — по пять рублей. На этом мы расстались.

Через день мой «друг» снова пожаловал, да без ружья, весь избитый, в синяках и вместе с женой. Христом богом молил меня всю правду рассказать про вложенные бумажки и обещал, что сам больше никогда в жизни врать не будет.

Ранним утром на реке работа шла полным ходом. Выбрав из ветровального колодника полтора десятка сосен толщиной в обхват и распилив их на четырехметровые бревна, охотники занялись изготовлением кобылин для плотины.

Гаврила Данилыч подвозил к реке бревна. Прокоп Ильич и Фока, считавшиеся хорошими плотниками, врезали в них ноги-подпорки из жердей, а Симов занимался сплавом готовых кобылин и установкой их в намеченном для заездка месте.

Весь день кипела напряженная работа и к вечеру Джилин-скин перекат шестидесятиметровой ширины был полностью перегорожен ровным строем кобылин. Так была заложена основа плотины.

Следующие два дня прошли в таком же напряжении. Готовые плетни подводили к кобылинам, затапливали и заваливали камнями. Наконец, к концу третьего дня, был запущен последний плетень, и перегороженный перекат затих. Уровень воды поднялся на полметра. От плотины вверх по реке выровнялся зеркальной гладью стометровый плес. Вода мелодично журчала, процеживаясь через плетни, и только в воротах метровой ширины, оставленных для «корыта», она шумным каскадом буровила каменистое русло.

Теперь вся тяжелая работа была позади. В этот вечер, изнемогая от усталости, охотники едва дотащились до табора. Но жаловаться никто и не думал. Каждый гордился общей победой над водной стихией.

Утром, покрякивая и растирая онемевшие мышцы, все дружно приступили к плетению «берд» — решеток. Рогов, как старый специалист по заездкам, вязал из тонких жердей «корыто» — отцеживающий пятиметровой длины ящик.

Работали от зари до зари. Старики торопились к двадцатому августа полностью закончить постройку заездка, так как к этому времени рыба обычно начинала спускаться вниз по рекам на зимовку в глубокие омуты многоводных сибирских рек.

С каждым днем над плетнями заездка ширилась надстройка из берд, полностью закрывающая проход для спускавшейся рыбы. К намеченному сроку через все кобылины были перекинуты лавы — помост для ходьбы по заездку — и установлено корыто, а к вечеру из него уже выбрали первое руно хариусов в несколько десятков штук. Заездок заработал.

Перед выездом в кедровник оставшиеся четыре дня охотники косили. Чтобы обеспечить на восемь месяцев кормом двух лошадей, нужно было запасти не меньше 8 тонн сена. А накосили только половину.

Бригаде посчастливилось. В конце августа установилась сухая, солнечная погода, и нужный запас корма был заготовлен с избытком. Охотники уехали добывать кедровые орехи, оставив лейтенанта караулить заездок и сгребать неубранное сено.

На следующий день Симов проснулся, когда солнце поднялось над сопками и ласково заглянуло под балаган.

Захватив с собой мешок, он направился к корыту заездка. Там на решетчатом дне ящика трепыхалось с десяток ленков, а среди них ворочался метровой длины красноперый таймень.

Тут же вдоль плотины гуляло руно хариусов. Выстроившись головками навстречу течению реки, рыбешки хвостиками отыскивали в плотине отверстие для прохода. В одном месте в створе между бердами оставалась щель в два пальца шириной. Хариусы не замедлили ею воспользоваться. Достаточно было одному проскочить, как за ним бросились десятки и ушло бы все руно. Но Симов поспешил заложить отверстие. Вспугнутые рыбешки стремглав метнулись в глубину плеса, но вскоре снова появились, и, выстроившись в том же порядке, проплыли вдоль берд. В это время из глубины плеса налетела волна и всплеснулась у плотины. Полупудовый таймень с неимоверной быстротой врезался в табунок хариусов. Мощным ударом хвоста он оглушил их и схватив одного, исчез в глубине. Рыбешки метнулись в сторону, но, поравнявшись с воротами заездка, попали в быструю струю и в то же мгновение расплавленным серебром растеклись по дну корыта.

Работы на заездке было очень много. Целыми днями приходилось чистить берды, разделывать и солить рыбу, убирать сено. За неделю были наполнены рыбой три стокилограммовые бочки.