Тропы длинные и короткие

Желя рассеянно кивнула. Проверив всё ещё на сто раз и чуть не побранившись из-за этого с Василисой, она вышла наружу и села на крыльцо. Подниматься с места, думать, надеяться не хотелось, но от мысли, что всё, что можно, уже было сделано, стало чуточку легче.

Медленно со стороны других домов пришли Иван и Гий. Только теперь Желя заметила, что солнце свалилось, пыль на земле нагрелась донельзя, а от травы под ногами поднимался пряный сонный запах.

– Где вы были? – спросила Желя, но вышло как-то обвинительно.

Иван смотрел вниз и даже не поднял головы, но и Гий не съязвил. Только оперся о столб крыльца, навалился и замер, щурясь на свету.

Боярин оставил сумки на земле и сел чуть ниже Жели. Сцепив руки в замок, он бегал глазами по вышивке кафтана, думая о чём-то своём.

– Помогали Азару. Рук всё равно не хватало, вот он нас и впряг. – Гий скрестил руки на груди, словно стеснялся говорить дальше. И в самом деле умолк. – А как больная?

– Я сделала всё как надо. Напоила её, и осталось только ждать. – Девушка сама теребила кончик косы, теряясь, под стать Ивану.

Они молчали, вдыхая духоту и наблюдая за плывущими длинными тенями. Желя сидела, закрыв глаза, но потом обратилась к Ивану, не сказавшему ни слова:

– Всё с мужчинами прошло хорошо?

– Да, – сказал Гий.

– Нет, – хором ответил Иван.

Волк покачал головой, словно не стоило начинать это снова, но боярин не смутился.

– Я старался помогать в возведении защиты, правда, старался. Но быстро выдыхался, краснел, и все это видели. Я путался, возводил вал не в ту сторону, какую надо, – пришлось переделывать другим. Я чувствую себя последним дураком. – Иван помолчал, переводя дыхание. – Я всегда такой. Бестолковый. Вроде и хочется помогать и быть нужным, а воспитан по-другому.

Гий не удержался:

– По-дурацки?

Желя бы с удовольствием отгрызла ему руку, чтобы он не делал Ивану хуже. Но она только подсела к боярину ближе и взяла его руку в свою.

– Не слушай Гия…

– Да он прав. Работать руками я не обучен, воевать – тоже. Всё это лучше выходило у старших братьев, вот на меня и махнули рукой…

– Но ты ведь стараешься.

– А что проку?

Это было сказано с таким тяжким вздохом, что хотелось расплакаться.

– У меня тоже не ладится. Я всё боюсь, что опоздала. Заметили, как мы ни появимся, всё уже произошло: деревню у бабушки сожгли, мои деревенские уехали севернее, скрываясь, дом опустел, и я чувствую себя у разбитого корыта. Так никогда не было.

Иван повернулся к ней.

– Почему?

– Я всегда знаю своё место. Раньше это было по хозяйству, при семье. А теперь? Вы сами видите, как всё рушится. И моё применение тоже. Я всегда знала, что говорить и что мне делать, но охотники медленно рушат всё, что меня окружало, мне не на что опереться, я не могу найти себе место и дело. Я чувствую себя бессильной, и поэтому злюсь, поэтому мне страшно. – Желя кипела внутри, и в груди было гораздо жарче, чем во дворе. Рывком она сняла красную косынку и скрутила её в руках.

Было слышно дыхание всех троих. Ткань одежды прилипала к телу от пота. Каждый устал, и каждый на свой манер. И Гий, как мог, пытался приободрить:

– Только не думайте расплакаться. А то пить на этой жаре ещё больше захочется.

– Угу-у, – протянул Иван.

Были ли виной боярин с Желей, но и Гий повесил нос. Весь день он смотрел на суету перепуганных людей и вдруг подумал, а стоит ли их дело того? Папаша-волк прав: стая не попадёт в беду, если вовремя снимется с кочевья, но Гия тянет вперёд, вглубь леса, и, глядя на светлую косу Жели, он уже сомневался, что дело только лишь в опасной Жар-Птице.

– Ладно уж, этот день мы прожили, предлагаю набираться сил к следующему. У вас же будет, где отмыться?

Желя выпрямилась и кивнула.

– Истопка. Баня.

Гий плохо спрятал улыбку.

– Ну что, по одному пойдём или все трое разом?

Желя бросила в него косынкой, но она не долетела. Тогда подскочила к бочке с водой и брызнула на волка, но тот только смеялся, вытирая лицо. Иван упёр щёку в кулак и улыбался, чувствуя, что брызги долетают и до него. Желя с Гием бросились бегать кругами по двору, догоняя друг друга, и, слушая общий смех и гиканье, у каждого отлегло от сердца.

Глава 12

Вопреки всему Гий и Иван задержались. Мужчины больше не звали боярина помогать на работах близ деревни и брали только Гия, оттого он постоянно был при Желе, в доме Василисы. Но даже здесь, где, казалось бы, управляться должна была только молодая девушка, Иван рвался помогать, пусть всё так же бестолково, как в кругу мужчин.

Первое время Желя доверяла ему двор с дровами и носку воды, но позже, глядя, как Иван быстро устаёт, часто рубит топором мимо и постоянно разминает руки, оставила его в доме. Но, ради справедливости, стоит сказать, что воду носить боярин научился быстро – раньше носил только половину ведра, всё остальное расплёскивалось по дороге, и бегал дважды, но теперь доносил до крыльца всё до единой капельки и светился от довольства. Так единственной удачей забывались все прошлые промахи.