Читаем Тропы хоженые и нехоженые. Растет мята под окном полностью

Подошла ближе, остановилась, посмотрела на маленькое, темное окно. И вдруг в окне увидела вихрастую детскую голову.

«Читатель такой? Нет. Слишком мал для читателя. Видимо, кто-то с ребенком пришел за книгой?»

Открыла дверь в коридорчик и увидела цинковое корыто… Повернулась и пошла дальше.

Строительные краны за пустырем будто все одновременно надвинулись на нее. Девушка остановилась и какое-то время смотрела на них. Она просто не знала, куда ей теперь идти. Горечь одолевала, должно быть оттого, что неизвестно, где теперь библиотека и есть ли она вообще; а потом — кому это могло прийти в голову вселить сюда людей, да еще с маленькими детьми? Осень на дворе, а они там!.. Возможно, что и зимовать будут.

Решила ехать в трест, но по дороге на автобусную остановку встретила девочек-школьниц, которые когда-то помогали ей в библиотеке. Они издали узнали свою старшую подругу, кинулись навстречу, вырвали из рук чемодан.

— Куда вы? Мы вас проводим!

— И сама не знаю, — призналась Ева. — Только что приехала. Где теперь библиотека?

— Вон там! — наперебой показывали девочки. — На улице Брановца.

— Вы уже были там?

— Нет, не были! Ее недавно туда перевели.

…Вывески пока что никакой не было, но уже все знали, где библиотека, потому Ева нашла ее сразу. Дом одноэтажный, недавно, видимо, построенный. Во всех квартирах живут люди, но две комнаты отведены под библиотеку. Открывая еще блестящие от масляной краски двери, девушка вспомнила Высоцкого, и ей захотелось высказать ему искреннюю благодарность. За круглым столиком в передней комнате сидела уже не первой молодости женщина и вышивала салфетку. В другой комнате два мальчика лазили по стеллажам и выбирали книги.

— Всюду не ройтесь! — крикнула им женщина, когда Ева вошла в комнату. — Смотрите на детских полках!

На новую посетительницу женщина не обратила внимания: по всему видно было, что ей не хотелось отрываться от своей работы. Только когда Ева поздоровалась, она все же взглянула на нее и не слишком приветливо спросила:

— Что вы хотите?

— Мне подшивку… — ухватилась Ева за первое, что попалось на глаза, и подошла к столику, на котором лежало несколько газет. Перевернула одну, вторую — среди них были старые и новые номера, подшитые и неподшитые, — потом с чувством неловкости спросила:

— А «Ліма» у вас нет?

— Кого?

— «Лім», «Літаратура і мастацтва».

— Это книги такие? — Женщина опустила вышивание на живот, прикрытый теплой шалью, спускавшейся с плеч, растерянно посмотрела на незнакомую посетительницу.

— Газета есть такая, — объяснила Ева. — На первое полугодие я выписывала ее.

Женщина покачала головой, равнодушно усмехнулась:

— Не понимаю… как это вы сюда выписывали?

— Работала тут, — сказала Ева, — потому и выписывала. Я заведующая этой библиотеки.

Женщина положила вышивание на столик, быстро встала:

— Ах вон что… Так это вы?.. Мне говорили… И с чемоданчиком… Только что приехали?.. Садитесь, пожалуйста… Вот стул…

— Спасибо, — не очень любезно ответила Ева и села возле своего столика. — Давно вы тут?

— Нет, еще и месяца нет.

— Принимали фонд?

— Что это такое?

— Ну книжки, литературу…

— А-а… Большинство пересчитали, когда перевозили. — Женщина подошла к перегородке и обратилась к мальчикам: — Ну как?.. Нашли, что искали?..

— Тут вот еще…

— Хватит! Давайте запишу то, что у вас в руках, да идите домой, читайте!

— Почему они сами? — спросила Ева, когда юные читатели вышли из библиотеки.

— А как быть с ними?.. Не знают, чего хотят.

— Вы работали раньше в библиотеке? — стараясь оставаться тактичной, спросила Ева.

Женщина снова покрутила головой, но уже едва заметно, и ничего не ответила.

— Мы недавно сюда приехали, — начала она как бы оправдываться, усевшись на прежнее место. — Муж у меня маркшейдер. Вы, может, не знаете, что это такое?..

— Почему не знаю? — перебила Ева. — Все горные специальности мне знакомы, и литература о них в библиотеке есть.

— Так вот… Приехали, а ни квартиры, ничего… Двое детишек у нас и бабушка, его мать… Работа в шахтах только начинается — заработок мал. Пошла и я искать какой-нибудь работы. Всех тут обошла — нигде ничего нет. И товарищ Запрягаев, спасибо ему: «Иди, говорит, в библиотеку, как раз по тебе работа!» И правда… При теперешнем моем положении… — она поправила на плечах широкую ручной вязки шаль и снова прикрыла ею живот.

— Понимаю, — кивнула головой Ева. — Все понимаю. Работайте пока что, я вам мешать не буду.

Она встала и взяла свой чемоданчик.

— Товарищ Запрягаев сказал, — нервно перебирая в руках вышивку, заговорила новая библиотекарша, — что вы еще не скоро… И о каких-то курсах говорил…

— Какие курсы?

— Не знаю… Поверьте, ничего не знаю… Только слышала, что вы должны были ехать учиться…

— Я окончила институт! — уже с раздражением сказала Ева. — И никакие курсы мне не нужны! Но пускай это не беспокоит вас. Работайте спокойно, только об одном попрошу…

— Пожалуйста, — безразлично ответила женщина и горько усмехнулась.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Провинциал
Провинциал

Проза Владимира Кочетова интересна и поучительна тем, что запечатлела процесс становления сегодняшнего юношества. В ней — первые уроки столкновения с миром, с человеческой добротой и ранней самостоятельностью (рассказ «Надежда Степановна»), с любовью (рассказ «Лилии над головой»), сложностью и драматизмом жизни (повесть «Как у Дунюшки на три думушки…», рассказ «Ночная охота»). Главный герой повести «Провинциал» — 13-летний Ваня Темин, страстно влюбленный в Москву, переживает драматические события в семье и выходит из них морально окрепшим. В повести «Как у Дунюшки на три думушки…» (премия журнала «Юность» за 1974 год) Митя Косолапов, студент третьего курса филфака, во время фольклорной экспедиции на берегах Терека, защищая честь своих сокурсниц, сталкивается с пьяным хулиганом. Последующий поворот событий заставляет его многое переосмыслить в жизни.

Владимир Павлович Кочетов

Советская классическая проза
Плаха
Плаха

Самый верный путь к творческому бессмертию – это писать sub specie mortis – с точки зрения смерти, или, что в данном случае одно и то же, с точки зрения вечности. Именно с этой позиции пишет свою прозу Чингиз Айтматов, классик русской и киргизской литературы, лауреат самых престижных премий, хотя последнее обстоятельство в глазах читателя современного, сформировавшегося уже на руинах некогда великой империи, не является столь уж важным. Но несомненно важным оказалось другое: айтматовские притчи, в которых миф переплетен с реальностью, а национальные, исторические и культурные пласты перемешаны, – приобрели сегодня новое трагическое звучание, стали еще более пронзительными. Потому что пропасть, о которой предупреждал Айтматов несколько десятилетий назад, – теперь у нас под ногами. В том числе и об этом – роман Ч. Айтматова «Плаха» (1986).«Ослепительная волчица Акбара и ее волк Ташчайнар, редкостной чистоты души Бостон, достойный воспоминаний о героях древнегреческих трагедии, и его антипод Базарбай, мятущийся Авдий, принявший крестные муки, и жертвенный младенец Кенджеш, охотники за наркотическим травяным зельем и благословенные певцы… – все предстали взору писателя и нашему взору в атмосфере высоких температур подлинного чувства».А. Золотов

Чингиз Айтматов , Чингиз Торекулович Айтматов

Проза / Советская классическая проза
Жестокий век
Жестокий век

Библиотека проекта «История Российского Государства» – это рекомендованные Борисом Акуниным лучшие памятники мировой литературы, в которых отражена биография нашей страны, от самых ее истоков.Исторический роман «Жестокий век» – это красочное полотно жизни монголов в конце ХII – начале XIII века. Молниеносные степные переходы, дымы кочевий, необузданная вольная жизнь, где неразлучны смертельная опасность и удача… Войско гениального полководца и чудовища Чингисхана, подобно огнедышащей вулканической лаве, сметало на своем пути все живое: истребляло племена и народы, превращало в пепел цветущие цивилизации. Желание Чингисхана, вершителя этого жесточайшего абсурда, стать единственным правителем Вселенной, толкало его к новым и новым кровавым завоевательным походам…

Исай Калистратович Калашников

Проза / Историческая проза / Советская классическая проза
Прощай, Гульсары!
Прощай, Гульсары!

Уже ранние произведения Чингиза Айтматова (1928–2008) отличали особый драматизм, сложная проблематика, неоднозначное решение проблем. Постепенно проникновение в тайны жизни, суть важнейших вопросов современности стало глубже, расширился охват жизненных событий, усилились философские мотивы; противоречия, коллизии достигли большой силы и выразительности. В своем постижении законов бытия, смысла жизни писатель обрел особый неповторимый стиль, а образы достигли нового уровня символичности, высветив во многих из них чистоту помыслов и красоту душ.Герои «Ранних журавлей» – дети, ученики 6–7-х классов, во время Великой Отечественной войны заменившие ушедших на фронт отцов, по-настоящему ощущающие ответственность за урожай. Судьба и душевная драма старого Танабая – в центре повествования «Прощай, Гульсары!». В повести «Тополек мой в красной косынке» рассказывается о трудной и несчастливой любви, в «Джамиле» – о подлинной красоте настоящего чувства.

Чингиз Айтматов , Чингиз Торекулович Айтматов

Проза / Русская классическая проза / Советская классическая проза