Тростниковая флейта: Первая книга стихов

Недалеко от города, в деревне,

Мы снова оказались. Шум дождя

Растёт и отражается. Природа

Спешит раздеться. Осенью в низовье

На женщину похожа непогода,

И лето греет руки, уходя.

Всё тот же дождь-философ… И по кругу

Играет с нами в прятки лес густой —

Могучий и высокий северянин.

Внезапно выступая на дорогу,

Он, удивлённый, словно горожанин,

Скрывает ощущенье под полой.

Здесь я пишу с натуры. На рассвете

Встаёт пейзаж в оконном серебре.

И ты уже не спишь, готовишь спицы

И крутишь нить. И кружатся в сюжете

Цветы в лесу, деревья, звери, птицы…

И жёлтый самородок в сентябре.

Пускай и жили мы не за горами,

Течёт река, откуда мы пришли,

Спокойная, как стадо на равнине.

Благое споспешествует за нами!

И путь далёк… И мы не на чужбине,

Но всё-таки от родины вдали.

Здесь мы с утра в печи готовим кашу,

Мечты разогревая на обед.

Ты вяжешь холст, а я пишу картину.

Осенний дождь растёт и кроет крышу.

И мир течёт на нашу половину

Дождю и вдохновению вослед.

9.1992

Вечером у огня

Не страшно мне за будущее, нет.

Но я боюсь того, что за спиною…

Я выжил ли? И вышел ли на свет?

И было ли прошедшее со мною?

Я в мире только будущим живу,

Болею новизной, как лётчик небом.

Летаю не во сне, а наяву,

И рвусь туда, где я ни разу не был.

Всё просто и банально. Ну и что?

Все исповеди пишут примитивно.

Я часто непонятным был, зато

Я буду понят. Может быть, взаимно.

Что я хотел сказать? Ах, да… Боюсь

Смотреть туда, чего уж нет в помине.

Я жизнь мечте доверил и учусь

Свои календари сжигать в камине.

Камина нет, конечно, но всегда

Достаточно печей. Для их зачина

Годятся рукописи… Ерунда,

Что не горят – всему своя кончина.

И этот день, как спичка, на ходу

Сгорел, но мой испорченный будильник

Упрямо указует в высоту.

И на столе моём горит светильник.

Не страшно мне за будущее, нет.

Я выжил ли? И неужели родом

Оттуда я, где светит белый свет,

Но ничего не видно перед входом?

9.1992

Рождественская ночь