Троцкий

Троцкий открыл «зеленую улицу» жестокости, присущей всякой гражданской войне: все, вплоть до смертной казни, могло быть оправдано интересами Дела. Полное слияние Троцкого с Великой Идеей делало его неумолимым; слово «безжалостно» стало его любимым выражением. Он казнил одного из адмиралов (Счастного) по обвинению в саботаже. Счастный был назначен самими большевиками; он спас Балтийский флот и, преодолевая огромные трудности, привел его в Кронштадт и в устье Невы. Он пользовался большой популярностью среди матросов; твердая позиция по отношению к новой власти делала его совершенно независимым. Это раздражало Троцкого, который самолично выступил — к тому же единственным — свидетелем; не затруднив себя доказательствами, он просто заявил на суде, что Счастный — опасный государственный преступник, который должен быть «безжалостно» наказан. Многие левые, равно как и матросы, были возмущены этим откровенным политическим убийством.

Троцкий ввел и другую варварскую меру: захват заложников; по его приказу был составлен список родственников офицеров, ушедших на фронт.

Большевистский режим спасло военное поражение Германии осенью 1918 года и последовавший за этим быстрый крах монархий в Германии и Австро-Венгрии; теперь большевики могли посвятить все свои силы разгоравшейся гражданской войне.

Ленин, поглощенный политическими и экономическими проблемами, мало разбирался в военных вопросах, в целом он поддерживал позицию Троцкого в деле централизации, но не был уверен в разумности использования царских офицеров; он был поражен, когда Троцкий сказал ему, что в Красной армии их служит не менее тридцати тысяч. Такой размах позволял пренебречь отдельными возможными случаями измены; Ленин похвалил Троцкого за то, что тот «строит коммунизм» с помощью обломков старого режима.

Горькому он сказал: «Назовите мне еще одного человека, который сумел бы в течение одного года организовать почти образцовую армию и к тому же завоевать уважение военных специалистов».

Обе воюющие стороны были необычайно медлительны в организации своих вооруженных сил, но проблема большевиков, хотя им и приходилось защищать пятитысячемильный фронт, была проще, поскольку они занимали центр страны. В ходе сменявшихся друг друга наступлений и контрнаступлений Белая гвардия предприняла три важные атаки: весеннее наступление Колчака из Сибири на Урал и Москву, летнее наступление Деникина на Москву с юга и осеннее наступление Юденича на Петроград.

Эти атаки не были скоординированы. Каждое было отрезано от других громадными расстояниями, развивалось по собственным планам и преследовало свои собственные, зачастую эгоистические цели.

Будучи по существу человеком глубоко штатским, Троцкий вынужден был с головой окунуться в путаницу фронтовых дел. 6 августа 1918 года большевистские части оставили Казань — важнейший пункт на восточном берегу Волги. Стоило белым переправиться через реку, и путь на Москву был бы для них открыт. На следующий день Троцкий лично выехал на фронт, в том самом поезде, в котором ему суждено было прожить, не считая кратких наездов в Москву, в течение двух с половиной лет. В Свияжске, лежащем на другом берегу Волги, против Казани, он застал полный хаос — массовое дезертирство и абсолютную растерянность среди командиров и большевистских комиссаров. Стоя под огнем вражеских орудий, он обратился к охваченным паникой солдатам и командирам с пламенной речью. Собрав их вокруг себя, Троцкий лично повел их обратно на линию огня. В сопровождении кронштадтских моряков он даже совершил ночную вылазку под Казань на разбитом торпедном катере; маленькая флотилия, проведенная кронштадтцами по Волге, заставила замолчать вражескую артиллерию на противоположном берегу. Троцкий вернулся без единой царапины; его присутствие решило судьбу вылазки.

Эта ничем не примечательная, но в данных обстоятельствах решающая битва стала началом военного образования Троцкого. Первый урок, длившийся целый месяц, был посвящен науке останавливать волну панического отступления — ведь даже новые подкрепления, прибывавшие в высоком боевом духе, быстро заражались вялостью и апатией. Под Казанью Троцкий воочию убедился, какие возможности таит в себе твердая решимость противостоять тому, что он называл «трусливым историческим фатализмом».

Бесчисленные телеграфные призывы Троцкого из Казани побудили к действию партийное руководство. Тысячи людей устремились к Казани. В течение месяца большевики сумели отбить не только Казань, но и Симбирск; все Поволжье снова перешло под их контроль. Это совпало с началом открытого большевистского террора, последовавшего за убийством партийного комиссара Урицкого и покушением эсерки Каплан на Ленина.