Трубадура

Тура согласилась после небольшой паузы. План действий был принят на вооружение и начал воплощаться. Под португальский портвейн Яков сделал из видеоролика оружие возмездия, записал на флешку и торжественно вручил Степану. После чего они прикончили бутылку. В основном, Яша и Тура. Стёпка отказался, мотивируя свой отказ спортивным режимом.

Провожать Яшу они вышли оба. Замок входной двери щёлкнул именно в тот момент, когда Яков уже надел куртку. В прихожую вступила Елена Павловна. В алой шляпке, не более, не менее.

– У нас гости? – Она знакомым Стёпке взглядом просканировала Больцмана. И, кажется, осталась довольна увиденным.

– Здрасьте, тётя Лена, – Яков начал говорить до того, как остальные сообразили с ответом. – Яша Больцман, помните?

– Что-то… что-то не припоминаю… – По глазам было видно, что она всё прекрасно помнит.

– Ну Яша же! Яша Больцман! Мы с вашей дочерью в одном классе учились. Вы еще в десятом классе на дне рождения Туры меня около туалета за писю трогали! – тоном заправского ябедника вещал Больцман. – Знаете, я после этого стал бояться взрослых тёть. И столько денег угрохал на психоаналитиков, что ужас просто!

Елена Павловна фыркнула. Но всё перекрыл гомерический хохот Стёпы. Тура, чтобы заглушить смех, уткнулась в какую-то шубу на вешалке и в итоге шуба свалилась на пол. Яшка был страшно доволен собой. Мамашу Туры он терпеть не мог. Елена Павловна поспешила ретироваться в свою комнату.

Яшка вышел на лестничную клетку, помахал друзьям рукой и стал спускаться по лестнице.

Звонок господина Иваницкого застал Степана сразу после тренировки – возобновил по разрешению врача. Стёпка наскоро вытер волосы полотенцем и провёл еще влажным пальцем по экрану смартфона.

– Степан Аркадьевич, мой клиент снимает все претензии.

Стёпе потребовалось некоторое время для осмысления услышанного. Что это значит? Все? Всё вдруг кончилось?

– Все? – переспросил он.

– Все. И он надеется, что и вы тоже снимаете свои… претензии.

Степан ответил:

– Договорились.

Очень захотелось высказаться по полной программе. О девушке, пережившей – он был уверен – очень страшные моменты. И о подлости человеческой. И об алчности. Но вместо этого он закончил:

– Тогда прощайте.

– Всего наилучшего, Степан Аркадьевич.

Чувство освобождения чудесно гармонировало с телесной усталостью. Сейчас бы лечь и уснуть. И ни о чём не думать. Но он в одних трусах в раздевалке. И дома Тура ждёт новостей. «Упасть и уснуть» он еще успеет. Нужно ехать домой.

Друзья еще раз встретились втроём – уже в ресторане. Отмечали. Пили любимый Яшин портвейн и ели классную паэлью с морепродуктами. Тура и Яша устроили вечер воспоминаний, а Стёпка пил пуэр и слушал. Было удивительно хорошо, что вся эта мерзость кончилась и можно слушать весёлый смех Туры и шутки Яшки.

Елена Павловна нервно прижала к уху мобильник.

– Алло! Кирилл!

– Слушаю.

– Кирилл, ты не можешь так со мной поступить! Ты что, бросаешь меня?

– Елена Павловна, к чему такие волнения? Я сейчас очень занят, у меня новый интересный проект и совершенно нет времени.

– Какая Елена Павловна? Я же твоя Елена Прекрасная, твоя милая девочка, твой нежный цветочек…

– Прошу не звонить мне больше.

Питер наполнился рождественскими базарами, праздничными ёлками и разноцветной иллюминацией. А Стёпу ждал другой город. Он обещал на Новый год приехать домой. Куплены билет и подарки: шаль Василисе, наушники Лёлику и какие-то навороченные акробатические кольца для отца.

Странно, но уезжать из стылого, замёрзшего Питера в родной Ейск почему-то не слишком и хотелось. Степан с удовольствием помог Павлу Корнеевичу поставить ёлку – лысоватую, страшноватую, но зато натуральную. И сам же достал со стеллажа около черного хода фанерный ящик с игрушками – «времён очаковских и покоренья Крыма», как отрекомендовал их профессор. Они втроём наряжали ёлку, и почему-то от этого было тепло. От самого процесса. От свежего запаха хвои. От тонких белых рук, мелькающих между колючими ветками. От осознания, что после украшения ёлки будет чай с пирогом.

Стёпе хотелось остаться на празднике здесь, в этой комнате. И встретить смену календаря в так нравившейся ему компании – профессора Дурова и его светловолосой внучки. Только без Падлны, пожалуйста.

Но его ждали Пулково, самолёт и родной дом.

В день отъезда Степану Аркадьевичу вручили новогодний подарок. Профессор Дуров преподнёс – собственноручно и при полном параде, как уж водится: костюм, рубашка, галстук, очки, лысина и слуховой аппарат.

Подарком оказалась бутылка недорогого крымского вина и шоколадка. Стёпа поблагодарил и ответно одарил, спустя пару часов, профессора коньяком. А уже надо в такси и в аэропорт – время поджимало. С Турой он попрощался как-то сухо и неловко. И услышал на прощание:

– Возвращайся, Кос.

– Стёпка, не делай мне нервы! – Лёвка старательно копировал интонации Василисы.

Степан валялся на постели младшего брата. Ответил лениво:

– Я не делаю тебе нервы. Я тебе поясняю. Что она тебе говорила?

– Ничего. – Лёлик отвёл взгляд.