Трубадура

– С тех пор как ты стал членом национальной сборной. Поздравляю с победой, кстати!

– На Мире только бронза.

– Ты расстроен, что ли? – недоверчиво округлил глаза Больцман.

– Стать первым на Европе и третьим на Мире в дебютный год в национальной сборной – чем тут быть недовольным? Я просто уточнил, что на Мире мы были третьими.

– Да я помню, помню! – Яша хлопнул его по спине. – Рад, что ты наконец приехал. А то которую неделю кормишь меня обещаниями, а дело стоит, Римма Романовна уже копытцем бьет.

– Кто?! – бурная деятельность, которую развил Яков по решению их с Турой дел, не могла не изумлять. Но про Римму Романовну Стёпка что-то не помнил.

– Тётка моя двоюродная по маминой линии. Она риелтор.

– Слушайте, Больцманы, вы просто окружили!

– Гражданин Кузьменко, у вас-таки есть прэтэнзии?

– Нету, – наконец рассмеялся Степан. – Она может прямо сейчас подъехать? Нам тоже час добираться как минимум.

– Не вопрос, сейчас позвоню.

Римму Романовну они встретили аккурат у дверей парадной – подъехали одновременно. В машине, отвечая на многословные расспросы Якова и слушая еще более многословные его рассказы, Стёпа нарисовал себе в голове образ классической еврейской тёти Розы, который не имел, как выяснилось, ничего общего с действительностью. Римма Романовна была миниатюрна и сухощава, с каштановым каре и голубыми глазами. Принадлежность к богоизбранному народу выдавал лишь нос – тонкий, но значительного размера.

– Так, это у нас хозяин квартиры, Яшенька? – К делу она приступила незамедлительно. Голос у нее был под стать фактуре – звонкий, девичий. Степан вздохнул: в противостоянии с Еленой Павловной он рассчитывал на более серьёзного союзника.

– Это у нас доверенное лицо хозяина, – ответил Степан за Яшеньку.

– Таки и доверенность имеется?

– Имеется.

– Отлично, – деловито кивнула риелтор. – Тогда пойдемте смотреть объект.

Елена Павловна подарила им полчаса, а потом явилась. Они как раз закончили осмотр, а теперь, сидя за обеденным столом в гостиной, изучали документы. Точнее, изучала их риелторша, а Стёпа и Яков негромко переговаривались. И тут в дверях явилась Падлна, блистая атласом ядовито-голубой блузки и тенями аналогичного оттенка.

– Это как понимать?

Римма Романовна лишь на мгновение подняла взгляд от документов, а потом снова вернулась к чтению.

– Как это понимать, я вас спрашиваю?!

Никто не торопился Елене отвечать: Римма Романовна читала, Яков с довольным видом раскачивался на стуле, Степан смотрел в упор. Ему надо было принять решение. Разумно, взвешенно, без эмоций. Так, чтобы Туре потом жилось спокойно. Надо всё сделать правильно. Ничего личного, только бизнес. Только не получалось без личного и эмоций.

Стёпка всегда легко прощал людей. Ну, скажем прямо, желающих его обидеть находилось мало, но совсем без обид и ссор в жизни не бывает. Но всё это не задерживалось в его сердце. Прощал обидчиков и отпускал обиды легко. Но когда дело коснулось Туры… Сколько ей пришлось вытерпеть от мамаши только на Стёпкиных глазах. А сколько было еще раньше? А ведь это мать, которая дала жизнь. На ее фоне ошибки молодой Ларочки Кузьменко казались детским лепетом. В личной системе ценностей Степана Елена тянула на эталон абсолютного зла. Она и Член Леонтьевич. Но до козлобородого Стёпка еще доберётся, и там можно не сдерживаться. А тут…

Спокойно, взвешенно, без эмоций. Без, мать их, эмоций.

– Ты собираешься продавать квартиру?! – Елена Павловна наконец всё сложила – документы на столе, которые Римма Романовна принялась фотографировать на телефон, электронную рулетку.

– Да. – Спокойно и без эмоций.

– А я?!

– А тебя продать нельзя. Во-первых, это незаконно, во-вторых, товар ты совершенно… неликвидный. Как говорится: «дама сезона распродаж».

Римма Романовна негромко хмыкнула, не прекращая делать снимки. А Елена Павловна предсказуемо вышла из себя:

– Вы кто такая?! – Она подскочила к столу и стояла теперь, уперев руки в бока и воинственно нависая над риелторшей бюстом. – Вы в курсе, что эта сделка незаконна? Я вам не позволю! У меня есть права!

Римма Романовна аккуратным жестом поправила очки в тонкой серебристой оправе, потом так же аккуратно заправила прядь волос за ухо. И тоненьким голоском спросила:

– А вы кто, позвольте полюбопытствовать?

– Я тут живу!

– Он тоже тут живет. – Риелторша указала на пробежавшего по краю буфета и замершего таракана. Ну надо же. Развелись. Не было ведь. – Она повернулась к Елене Павловне. – И что теперь?

– У меня есть права! – Елена Павловна от возмущения пошла бордовыми пятнами.

– Предъявите ваши права.

Елена только открывала и закрывала рот, на мгновение потеряв дар речи.

– Документов нет? Расскажите о своих правах суду, у меня нет таких полномочий. Ну всё, я нужную информацию получила, начинаю работать, – последнее было уже адресовано Степану.

Елена Павловна, осознавшая, что ей никто ничего объяснять не собирается, выскочила из столовой, хлопнув на прощанье дверью. Все трое дружно поморщились.

– У вас не будет из-за нее… – Степан кивнул на дверь. – Проблем?