Труден путь до тебя, небо!

Автор первого в истории фантастического рассказа о путешествии на Луну Лукиан Самосатский начинал повествование словами: «Я пишу о том, чего я никогда не видел, не испытал и не узнал от другого, чего нет и не могло быть на свете, и потому мои читатели ни в коем случае не должны верить мне».

Что может сказать Лукиану современник Юрия Гагарина?..

— Я пишу о том, что видел, испытал, узнал от очевидцев, что может, должно быть и есть на свете. Мои читатели могут верить мне потому, что последний фантастический рассказ о полете в космос был написан 11 апреля 1961 года.

Дальше начинается область реального.

Рассказы, которые я написала, не выдуманы. Мне хотелось рассказать о том, каким видели Юрия Гагарина товарищи, еще не зная, что перед ними «Летчик-космонавт № 1» и что подготовка к первому космическому рейсу была большой и трудной работой. («Работа» — любимое слово Юрия Гагарина.)

Конечно, это необычная работа, как необычна сама профессия летчика-космонавта. Но такая профессия есть теперь на Земле. И первый «профессиональный» космонавт — наш, советский человек. Коммунист. А значит — искатель, романтик, труженик.

ИСПЫТАНИЕ ОДИНОЧЕСТВОМ

ЗВОНКО процокали ботинки по кафельному полу. «Тихо! Не входить», — остановила табличка. Но человек вошел.

— Входите, не бойтесь, — пригласил он меня за собой.

В комнате работали трое — врач-психолог, лаборантка и инженер. Но все время чувствовалось присутствие кого-то четвертого. То и дело слышалось:

— Он проснулся сегодня раньше…

— Он передал, что чувствует себя отлично…

— Очередное отчетное сообщение. Он передает… Четвертого в комнате не было. Он — космонавт. Сейчас он совсем в другом мире…

Он много дней не видел людей, не слышал человеческого голоса.

— Наверное, это страшно? — спрашиваю психолога Федора Дмитриевича.

Смуглый человек с печальными глазами очень любит пошутить, разыграть.

— Поля де Крюи читала? — заговорщически спрашивает он. — Там одиночеством лечат! — И уже серьезно продолжает:

— Так вот, этот американский писатель и врач пишет об опыте своего соотечественника доктора Гебба. Он укладывал на несколько дней молодых здоровых парней-добровольцев на кушетки в маленьких каморках с кондиционированным воздухом. Такой сверхотдых должен был на них как-то подействовать. И он-таки подействовал: привел их к помешательству. У них произошло расщепление личности, появились галлюцинации… Вот что такое одиночество.

— Что же происходит сейчас здесь, в камере?..

— Сейчас, сейчас… Послушаем Юрия Гагарина, узнаем, как он там, в своем одиночестве?.. Лариса! Подключила все каналы? — спрашивает он лаборантку. — Внимание! Запись! — и он щелкает рычагом магнитофона.

— Земля! Я — космонавт. Сегодня пятое августа тысяча девятьсот шестидесятого года. Московское время — восемь часов ноль минут. Доброе утро, Земля! Начинаю заниматься зарядкой. Первое упражнение — приседание: руки идут вперед, вверх, р-раз…

В динамике слышно, как Юрий двигается, прыгает.

— Бег на месте! — доносится голос Юрия.

— Там особенно не разбежишься… — смеется Федор Дмитриевич и включает телевизор. — Смотрите.

Маленькая, чуть больше самолетной кабины, камера. Приборы, какие-то схемы, кресло. Теплая одежда на нем. Юрий держится за спинку и выполняет упражнение. Он в синем спортивном костюме, в черных замшевых тапочках.

— Переходите на ходьбу, — командует себе Юрий, очень точно копируя радио.

— Раз, два три… — вышагивает он, словно на параде, и останавливается.

— Дальше некуда, — смеется он, — раз, два три! — шагает обратно.

Три шага туда, три шага обратно. Никого. Много дней никого. Несколько дней подряд не видеть обыкновенного светлого дня… Не видеть даже земной ночи… Но, встав рано утром, весело пожелать всем на Земле доброго утра и начать, как всегда, делать зарядку. Что больше могло рассказать о состоянии космонавта?..

— Московское время — восемь часов сорок минут. Приступаю к завтраку.

Юрий достает с полки бумажный пакет — в точности такой, какие продают в московских булочных.

— Посмотрим, что там сегодня на завтрак… — он вынимает белые тубы, свертки. — Та-а-ак… Морковное пюре… Колбаса? Даже колбаса, копченая, жесткая! По случаю вашего прибытия на Землю, Юрий Алексеевич, сегодня праздничный завтрак! В первый день было куда труднее…

На полке крайним справа стоит пакет с надписью: «Первые сутки». Он не «похудел», как другие…

Юрий хорошо помнит эти первые сутки. Они начинались еще на Земле, дома, с Валей. Жена есть жена. Ем надо было к девяти на работу, и опаздывать было нельзя — работала всего вторую неделю. Она встала чуть свет, достала из-за окошка толстый кусок сала и стала резать широким ножом:

— Юр, а беляши у вас там будут на обед? — спросила она мужа.

— Будут, будут! — засмеялся он, вспомнив про тубы.

— Но я все-таки сготовлю, — сказала она, задумавшись. — Ведь ты любишь беляши.