Трудная любовь

Многие журналисты знают, что написать статью, которую опубликуют, не так уж трудно. А вот написать статью, которую заметит читатель, — мечта. Чтобы она сбылась, нужен огромный труд.

Тяжело писать всегда одинаково хорошо, если положено ежедневно сдавать сто пятьдесят — двести строк. Из-за этого газетчики часто не выдерживают творческого напряжения, устают и пишут правильные, но не интересные статьи, о которых сами же забывают на другой день после выхода номера.

Все это Валентин, знал, но от этого не было легче. Наоборот, чем больше он думал о газетной работе, тем больше возникало вопросов, тем сильнее была неуверенность в себе.

Взяв в руки перо, он каждый раз чувствовал себя беспомощным выразить охватившие его мысли и чувства. Случалось, что начало рукописи давалось легко, зато через несколько страниц или фраз руки опускались.

Тогда он смотрел на лист бумаги или бессмысленно листал блокнот.

— Товарищ Валентин Лесной! — позвала Маро. — К редактору!

Копытов встретил его весело.

— Хорошо отдохнул? — спросил он. — В командировке-то ведь раздолье, не то, что в редакции. Живешь себе на свободе, начальству до тебя не дотянуться, не схватить. Чего привез?

— Статью о комсомольской организации Синевского леспромхоза, затем…

— Положительную?.. Нет? Жалко. Сейчас необходимо пропагандировать опыт комсомольской работы в лесу. Важно, понимаешь ли, не только критиковать, но и показывать передовые примеры.

— Совершенно с вами согласен… — горячо начал Валентин, у которого вдруг промелькнула мысль, что хоть один раз Копытов выслушает его внимательно и согласится.

— Лесозаготовкам сейчас уделяется особое внимание, — перебил редактор. — Мы не можем не учитывать этого. Хорошо бы сделать статью секретаря комитета комсомола о том, как молодежь борется за перевыполнение производственных заданий.

Валентин кивал, слушал нескончаемый поток речи, старался сосчитать, сколько лежит окурков в пепельнице… Можно поступить просто: написать так, как хочется Копытову. Это будет почти правда. Это будет немедленно напечатано, похвалено на летучке, оплачено…

— Хорошо, — проговорил Валентин, вставая. — Дня через два закончу.

— Добро, добро, — Копытов удовлетворенно потер большие руки, — действуй.

Он вернулся в кабинет, перечитал черновик, скомкал и бросил в корзину, взял чистый лист бумаги. В голове не было ни одной мысли. С чего начинать? Что, вообще, писать? Вернее, как писать?

— У тебя, друг милый, вид заправского писателя, — пошутил Николай. — Сидишь с утра, а ни строчки. Придется вместо статьи твой портрет печатать.

— А я не умею строчки гнать, — огрызнулся Валентин.

— Строчки гнать не надо, а сдавать строчки полагается. За это мы зарплату получаем, — все так же шутливо ответил Николай.

Возможно, что Валентин сдержался бы, но в это время зашел Олег и проговорил:

— Валентин, я тебя жду. Ты сегодня строчек сто не одолжишь взаймы?

— Да чего вы ко мне пристали! — вспылил Валентин. — Нет у меня ни строчки! Завтра.

— Ребенок! — пренебрежительно бросил Николай. — Из ста строк делает проблему.

— Через час сдам, — зло сказал Валентин. — Вечная история: как домой идти, так у вас строчек не хватает. Сколько надо? Сто?

— Если можно, — с комической мольбой в голосе ответил Олег, — мы согласны хотя бы на девяносто пять.

— Ладно! — Валентин отмахнулся. Шутка Олега сразу успокоила его, и он решил сделать подборку информация: фактов было более, чем достаточно.

Не обращая внимания на ворчание Николая, который вполголоса сетовал на некоторых газетчиков, у коих и диплом есть, и гонор, а строчек они не сдают, Валентин принялся уже за вторую информацию, как позвонил Копытов.

— Ты чего это, Лесной, подводишь нас? — на высоких нотах заговорил он. — Сто строк сделать не можешь. О газете надо думать, а не о себе, понимаешь ли.

Что-то раздраженно пробурчав в ответ, Валентин бросил трубку и встретил взгляд Николая.

Взгляд был печален, и у Валентина невольно вырвалось:

— Что с тобой?

Николай мгновенно преобразился, быстро встал, засунул руки глубоко в карманы, покачался на носках, сказал:

— Пиши, пиши.

Неожиданно Валентин покраснел: ему вдруг подумалось, что Николай знает о его отношении к Ольге. Он рассердился на себя за глупые мысли и продолжал писать.

Информации получились скучнейшими, и, отдавая их машинистке, он совершенно серьезно опасался, что она откажется их печатать.

Зато Николай, прочитав рукопись, сразу отнес ее в секретариат.

— Можешь идти домой, — разрешил он Валентину.

Они вышли из редакции вместе с Олегом.

— Ну, братец ты мой, весело сказал тот, — написал ты! Рука не поднимается править! Нечего править. Заново надо писать или сразу посылать в набор.

— Торопился, — виновато пробормотал Валентин, — с утра ничего не говорили, а вечером… Словом, взял грех на душу.

— Ерунда, — небрежно успокоил его Олег, — таких информаций напечатаны сотни тысяч. А сколько их еще будет напечатано! Всяк пишет, да не всяк понимает, что грешит. А шеф тебя похвалит, помяни мое слово.

Олег говорил истинную правду, и Валентин на него не обижался, однако постарался перевести разговор на другую тему, и неудачно.