Трудная любовь

Дом Бейли и нравы его обитателей были совсем другими. В их гостиной размещался высокий полированный стол вишневого дерева и восемь таких же стульев. Хрустящие белые скатерти, молочно-белая китайская ваза с голубыми цветами у горлышка, сверкающий хрусталь и настоящие серебряные приборы. Говард Бейли в чистой наглаженной рубашке восседал с одной стороны стола, его жена Одри Бейли — с другой, ее волосы всегда были тщательно уложены, а на губах играла очаровательная улыбка. Братья Чарльз и Ричард, непохожие как день и ночь, размещались напротив друг друга. Чарльз обычно, после игры в баскетбол или плавания, выглядел свежим и румяным, улыбающимся и без умолку болтал о том, какие у него планы да как он провел день. Ричард, тот, наоборот, по-юношески сутулился, таращился в окно и то и дело забывал о еде. Стоит ли говорить о том, что молодой человек предпочитал не ставить никого в известность о том, куда он ходил и что делал, а также не объяснять, откуда у него появлялись новые царапины и синяки.

Но это было семь лет назад. Времена меняются.

Вот и сейчас Линда как обычно сидела рядом с тетушкой Долли, которая катастрофически теряла слух и почему-то считала ее девушкой Ричарда. Линда периодически поправляла ее, особенно после того, как парень при упоминании своего имени кидал ядовитые взгляды через стол и сардонически приподнимал брови.

В этот раз, не обремененный супружеством, младший сын супругов Бейли уселся за стол чисто вымытым и переодетым, как и подобает воспитанному человеку после тяжелой физической работы. Но по стойкой детской привычке он все так же бросал мимолетные взгляды в окно, временами выпадая из общего разговора.

Линда не выдержала и легонько наступила ему под столом на ногу.

— Сконцентрируйся! Тетя интересуется твоей новой работой.

Ричард перевел взгляд от окна на изборожденное морщинами лицо старушки и негромко произнес:

— Я — кровельщик.

— Э-э, что? — переспросила старенькая родственница.

Он повторил громче.

— Тетя Долли, я работаю кровельщиком.

На что старушка неопределенно кивнула и вновь сосредоточилась на тарелке.

— Еще одна временная работа, — вздохнул Говард Бейли, пожимая своими узкими плечами. — Ты хоть когда-нибудь думал о постоянной профессии? Наступит зима, и опять будешь не у дел, сынок.

— К этому времени меня уже здесь не будет, — махнул рукой Ричард. — Все, что мне нужно, это подзаработать немного денег на дорогу.

Линда взяла нож и намазала булочку маслом. Такое решение Ричарда не назовешь внезапным, подумала она. Незачем ей стараться что-то делать для него, а уж тем более трепать нервы по пустякам. Она и раньше знала, что Бейли-младший все равно уедет.

Его мать выглядела давно смирившейся с необузданным бродяжничеством сына.

— Куда же ты хочешь направиться на этот раз?

— Еще пока не решил, — протянул Ричард. Линда почувствовала его взгляд на себе, но не стала поднимать глаз, — у меня есть несколько превосходных идей.

— Мы думали, ты останешься хотя бы на праздники. — Одри склонила голову к Линде. — Не могла бы ты, дорогая, уговорить Ричарда остаться, по крайней мере, на Рождество?

Линда натянуто улыбнулась.

— Но почему вы думаете, что ваш сын будет прислушиваться к моим советам?

Тетя Долли звонко причмокнула:

— Девушки должны знать, как удерживать своих парней.

— Чтобы удержать Ричарда, я, возможно, должна десять раз подряд с лучезарной улыбкой добежать до вершины самой высокой скалы и так же легко вернуться обратно!

Тяжелая тишина повисла над столом. Линда сжала губы, но вскоре пришла от смущения в себя и принялась за картофельное пюре.

Тетя Долли захихикала.

Да, конечно, она произнесла свою тираду слишком громко. Как если бы и правда была девушкой Ричарда и мечтала стать к нему еще ближе.

Одри улыбнулась и протянула Ричарду тарелку с горохом.

— Кажется, наша Линда стала такой же, как и ты.

Он нахмурился.

— Никто не обращается столь фамильярно с горными вершинами, не нужно привлекать неприятности в свою жизнь. Что значит десять раз сбегать до вершины и обратно?! Ни у одного профессионального альпиниста не повернется язык произнести такое. Скалы берегут новичков, а некоторые из них поднимутся на три дюйма, а потом позволяют себе нести всякую чушь, простите.

— Не чушь, а ерунду, — поправила Линда.

Его глаза стали веселыми и жесткими одновременно.

— Тогда тебе лучше откровенно выругаться и проверить снаряжение.

Она качнула головой. Нет, с Ричардом невозможно было играть в осторожность. Отступать совершенно некуда, так что следовало поскорее забыть о безопасности и, возможно, о разбитом сердце. Надо было очертя голову прыгнуть в полную неизвестность, сгинуть в ней навсегда или вернуться назад с изрядно потрепанными нервишками.

— Мы разговариваем об убеждениях или бравируем никому не нужным риском? — вставил наконец свое слово отец Ричарда. — Мне кажется, что настоящий, хотя тоже бессмысленный риск, — это игра в русскую рулетку. Определенное количество оборотов барабана, сынок, и однажды ты сносишь себе голову.

Одри судорожно вздохнула:

— Какой ужасный пример ты привел, Говард.

Ричард вздрогнул.