Трудно быть духом

Фома с набитым ртом утвердительно замычал. Прохоров поставил на стол дымящуюся чашку. После чая пришла пора для неспешной беседы.

— Ну, чё в мире творится? — поинтересовался Фома.

Прохоров пожал плечами:

— Да всё по-старому… Куры несутся, Бородин — полковник…

— А в роте что?.

Сержант замялся. Фома почувствовал неладное.

— Чё молчишь, Прохор?

Тот скривился, будто от зубной боли:

— Фигово дело… Похоже, у нас в роте стукач завёлся!.

Детальное обсуждение визита Колобкова зашло за полночь. Фома, как положено, не верил:

— Да лажа это! Совпадения! — горячился он.

Прохоров стоял на своём:

— Совпадения?! Я тебе говорю: Колобков знает ВСЁ, что в роте творится! Как он мог про карты догадаться?

— Да он тебя просто на понт взял! Чем нам ещё заниматься? В карты играть да «духов» строить! Что он, первый год служит?. А ты и повёлся!

— Кто-то сливает — сто пудов! Откуда он узнал ТОГДА, что мы в лес за самогоном ходили?.

— Да я после того дня рождения удивляюсь, как про это ещё вся часть не знает!

И тут сержант Прохоров привёл убойный аргумент:

— А ещё вчера утром Колобок пришёл и построил меня за то, что мы ночью картошку жарили… Это он откуда узнал?

— Ну, если здесь пахло так же, как сейчас, то для этого даже не нужно быть пограничной собакой… Проветривать надо! — отбрил Фома. — Я смотрю, у вас тут без меня паранойя началась… Расслабься! Жизнь прекрасна!.

Дверь в кабинет командира части открылась со страшным скрипом. От скрежета у непривычных людей по коже пробегали мурашки. Даже сам полковник Бородин, несмотря на многолетнюю привычку, невольно морщился от неприятного звука. Он остановился на пороге и в очередной раз осуждающе посмотрел на проклятую дверь.

Та не среагировала. Она вообще ни на что не реагировала, даже на смазывание специальным маслом. Полковник покачал головой и прошёл в кабинет. Сев за стол, он порылся в нижнем ящике. Поиски оказались безуспешны.

— Где эта грёбаная ведомость?! — пробормотал он, не разгибаясь.

— Кхм… Пал Терентич! — раздалось у него над ухом.

Бородин вынырнул из-под стола. Перед ним стоял зам по воспитательной работе. Причём полковник мог бы поклясться, что дверь даже не скрипнула. Он непонимающе посмотрел в её сторону.

Потом снова перевёл взгляд на майора Колобкова.

— Здорово, Виктор Романыч. Слушай, вот почему всегда, когда ты заходишь, дверь не скрипит?!

Тот хитро улыбнулся, двигая пухлой ручкой:

— Просто её надо чуть-чуть так приподнять и — влево…

Бородин машинально повторил его движение, стараясь запомнить.

— Ладно… Что у тебя?

Колобков протянул ему лист бумаги:

— Вот!

— Отпуск?! Вы что, сговорились?! Шматко сессию едет сдавать… А ты куда собрался? Отдыхать? — возмущённо рыкнул командир.

— Ну, типа того…

— Как обычно, по путёвке? С женой или без?

— С женой! В суд… По повестке! — вздохнул майор.

Глаза полковника Бородина сами собой округлились.

— В какой суд? — изумился он.

— Областной!. Развожусь я, Пал Терентич!

— Ни хрена себе манёвры! Ну-ка, присаживайся! — Бородин расстегнул китель и пристально посмотрел на подчинённого. — Думаешь, холостяком будет проще?

Колобков усмехнулся:

— Да я и не думаю в холостяках ходить! Баб полно! А я не кто- нибудь там… заместитель командира!

— По воспитательной работе! — намекнул Бородин.

— Да! Только эту, блин… не перевоспитаешь! — по-своему понял его Колобков.

Они немного помолчали. Командир части обдумал ситуацию и закряхтел:

— Плохо… Ты ж офицер… Солдатам пример…

— Да! Пример не жениться на первой попавшейся дуре!

— Плохо, что у вас детей нет…

Колобков ухмыльнулся:

— Наоборот, хорошо. Процедура проще!

Как известно, те, у кого нет автомобиля, мечтают его купить.

Капитан Зубов это сделал давно. Теперь он мечтал его завести.

Пожилая «шестёрка» иногда разрешала себе поразмяться. Тогда ротный гордо считал себя автомобилистом. Но гораздо чаще она делала вид, что понятия не имеет о своём высоком предназначении. И тогда Зубов считал себя идиотом.

Для того, чтобы завести древние «Жигули» шестой модели, требовались четыре солдата. Или две лошадиные силы. Лошадей в части не имелось. Зато с солдатами напряжёнки не было. В хорошую погоду «шестёрка» заводилась легко. И не глохла часа два. За это время можно было смотаться в город, сделать необходимые дела и вернуться обратно.

В один прекрасный солнечный день Зубов собрался за покупками.

Срочная служебная необходимость вложила ему в руки ключ зажигания.

Тем более что, помимо нужд роты, у него лично возникла потребность в покупке крупной партии памперсов. В дальний путь его провожали дружно. С натужными криками:

— Давай-давай!

— Ещё разочек! Дружненько взяли!!

Через сто метров разгона «шестёрка» взревела двигателем и завелась. Капитан гордо подкатил к казарме, отпустив бойцов. На крыльцо вышел старший прапорщик Шматко. Он критически осмотрел нервно трясущийся автомобиль:

— Что, капризничает старушка?

— Да забодала уже! — привычно пожаловался Зубов. — Свечи поменял — жиклёр засорился, жиклёр прочистил — аккумулятор сел!

— Ну, так меняй аккумулятор!

— На какие шиши, Николаич? — вздохнул ротный.

Тот заговорщицки понизил голос: