Трудно быть духом

— Что, Зубов?! Опять всё проспал?! Совсем солдатню распустил свою!.

— А что случилось? — опешил тот.

Оставив вопрос без ответа, Колобков скомандовал:

— Прохорова и Фомина сюда!

Дальнейшие карательные действия он перенёс в каптёрку.

Майор был грозен. Он метался из угла в угол и вопил. Перед ним по струнке вытянулись Прохоров и Фомин. Даже капитан Зубов чувствовал себя не в своей тарелке. Перейдя от общих фраз к конкретным обвинениям, заместитель командира взревел:

— Сержанты! Где вы были сегодня ночью?!

— Спали… — с невинным видом сообщил ему страшную военную тайну Прохоров.

Колобков приблизился к нему вплотную и закричал прямо в лицо:

— Ты кому врать вздумал!! Ты думаешь, перед тобой тут Ванька балаганный стоит?! Ты лапшу капитану своему вешать будешь! А я всё знаю! Вы ходили в лес, за самогоном!

Прохоров бросил удивлённый взгляд на Фому. Тот стоял с каменным лицом, как кремлёвский курсант.

— За каким самогоном? — переспросил сержант.

Колобков изумился:

— Не, ну ты видал, а?! — обратился он к ротному.

Тот гаркнул:

— Фомин!

— Товарищ капитан, товарищ майор что-то путает! — тут же доложил Фома. — Мы спали… Всю ночь!

Колобок взвыл:

— Я вас в дисбате сгною!. Вы у меня!.

Внезапно он заметил пластиковые канистры на подоконнике.

Майор отдёрнул штору:

— Что здесь?! — он приподнял канистру.

Та издала отчётливый плеск. Прохоров испуганно покосился на Фому.

— Вода, — ответил тот.

Колобков театрально захохотал:

— Ха!. Вода!. Огненная?!

— Никак нет, мыльная… Мы окна вчера мыли!

— Знаю я, какая это вода! — майор решительно отвернул крышку и сделал несколько глотков прямо из горла.

Внезапно поперхнувшись, он попытался сплюнуть. Потом закашлялся. На глазах у изумлённой публики из широко распахнутого майорского рта попёрли мыльные пузыри! Прохоров и Фомин с невинными лицами задрожали от внутреннего хохота. Капитан Зубов от неожиданности упал на стул. Колобок стремительно покраснел от злости, как помидор. Он размазал по подбородку грязную пену и заорал:

— СТРОИТЬСЯ ВСЕМ!! БЕГО-ОМ!!

Когда вся рота вытянулась перед разгневанным начальством, майор Колобков рыкнул:

— Рядовой Ходоков, выйти из строя!!

Личный стукач заместителя по воспитательной работе с трудом выполз из второй шеренги. На лице у него виднелись следы бурно проведённой ночи: лиловый синяк под глазом, распухшая губа, ссадина на щеке…

— Рядовой! Что с вами случилось? — Колобков с надеждой подскочил поближе.

— С кровати упал… на табуретку, — выдавил Ходоков.

Майор, тихо сопя, обвёл тяжёлым взглядом всю роту. Строй молчал.

— Кто видел, как Ходоков упал на табуретку?

Строй продолжал хранить молчание. Колобок обратился к капитану Зубову:

— Видал?! Это значит, солдат выгнал всю роту из казармы, а сам взял и упал на табуретку!.

Ротный недоверчиво покачал головой и переспросил:

— Рота! Кто видел, как упал Ходоков, выйти из строя!

Весь строй синхронно шагнул вперёд. Колобкова передёрнуло от бессильной ярости. Он сжал кулаки и процедил:

— Вы у меня все!. До единого!. Табуретки поролоном… обобьёте!

ЯСНО?! — Он выскочил из казармы, напоследок оглушительно хлопнув дверью.

Сержант Прохоров послушно кивнул ему вслед:

— Есть поролоном, товарищ майор!.

Глава 4

От медицинского пункта части до казармы второй роты шла дорожка. Вполне пригодная для ходьбы. Покрытая асфальтом. И даже чисто выметенная. Например, рядовому Медведеву требовалось двадцать секунд, чтобы по ней добраться туда. И столько же обратно. А вот некоторых «туда» тащили за руки за ноги, в бессознательном состоянии. Поэтому возвращаться обратно этим некоторым совершенно не хотелось. Но другого выхода, один чёрт, не было.

Кабанов тащился в расположение целую вечность. Он с удовольствием растянул бы её ещё на несколько секунд. Однако дорожка закончилась. На крыльце курили несколько солдат. При виде одиноко бредущего «духа» они быстро скрылись в казарме. Спустя пару секунд к крыльцу подошёл рядовой Кабанов. Он подозрительно осмотрелся по сторонам. Потом тяжело вздохнул и потянул на себя дверь…

В казарме царила обычная суета. Рядовые шастали туда-сюда по важным и на хрен никому не нужным делам. Внезапно в роте появился Кабанов. Он робко сделал пару шагов по коридору. Дневальный на входе отдал ему честь и громко скомандовал:

— Рота-а! Смирно-о!

Все застыли, вытянувшись по стойке смирно. Гул стих. Кабанов, оторопев от такого приёма, оглянулся. Но сзади никого не обнаружилось.

Команда явно прозвучала по поводу его прибытия. Он робко зашагал по коридору в полной тишине. Личный состав дружно козырял, стоило ему поравняться с кем-то. Даже сержанты отдали честь.

Прохоров улыбнулся. Фомин виновато потупился. Кабанов добрался до своей койки. Поблизости торчал Мишка Медведев. По случаю неожиданного прихода высокого гостя — в одном сапоге.

В казарме стояла мёртвая тишина. Никто не двигался…

И тут до рядового Кабанова дошло, что коллектив просит у него прощения за ошибку! По-военному, но искренне. Он отвернулся, пряча повлажневшие глаза. Медведев полушёпотом подсказал:

— Скажи «вольно»! Загнёмся торчать!.

Рядовой Соколов с другого конца коридора тоже шепнул:

— Кабанов… Вольно!.