Трудно быть духом

Колобков молча поправил фуражку и двинулся дальше…

Оторвавшись от любимой, Мишка рванул в казарму. На крыльце он наткнулся на старшину роты. Увидел солдата с окровавленной повязкой на голове, Шматко застыл в изумлении.

— Медведев, что случилось?!

— Пулевое ранение… в голову! — бодро отрапортовал тот.

Старший прапорщик заволновался:

— Да ты что! На стрельбах?!

— Не… при взятии Кёнигсберга! — объяснил Мишка. — В сорок пятом! — он заметил замешательство Шматко. — А вы что, не в курсе?! У нас в части кино снимают! Меня режиссёр в гриме смотрел!. Кастинг!

— Какое ещё кино?!

— Про войну!. Сорок человек на съёмку отобрали!

Старшина удивился:

— Чё-то я забегался… Ни черта не знаю… Ты не в курсе, им там случайно боевые прапорщики не требуются?!

— Не знаю… Вообще-то сказали, что для съёмок только салабоны нужны…

Шматко разочарованно вздохнул:

— Вот потому у нас кино и в заднице! Одних салабонов снимают!.

Стоять в наряде с рядовым Кабановым удовольствия Фоме не доставляло.

«Дух» после памятного обморока вызывал опасения. Поэтому драть его по полной программе товарищ младший сержант остерегался.

Он даже на тумбочке его надолго не оставлял. На всякий случай, шарахаясь поблизости.

Когда затрезвонил телефон, Фома как раз оказался рядом с аппаратом. Он взял трубку:

— Сержант Фомин слушает!. А-а, Прохор, здорово! Ты опять на КПП? Плесенью ещё не покрылся?. Кабанов? Есть такой… Кто приехал? Жена?! Чья жена?. Подожди, щас разберёмся… — Младший сержант изумлённо уставился на «духа»: — Кабанов, так ты что, женат?

— Так точно!. — смущённо потупился тот. — Перед самой армией…

— Ясен пень, что не в армии… А чего молчал?

— Так, а что здесь такого?.

— Фотка есть? — всё ещё недоверчиво спросил Фома.

Кабанов достал фотографию. Младший сержант посмотрел на снимок:

— М-м-м… Красивая… А дети?.

— Не… Детей нет. Не успели.

— А кольцо где?

— Дома оставил, — улыбнулся Кабанов. — Боялся, стрелять будет мешать…

Фома хмыкнул:

— А жену такую не боялся дома оставить?

— Что вы, товарищ сержант… Катя у меня верная! — обиженно прогудел Кабанов.

— А кто б сомневался!.

— Так разрешите, на КПП… А, товарищ сержант?.

— Ага, щас! А на тумбочку я, что ли, стану, да?! Вообще «духи» оборзели!. — рыкнул тот, уходя в бытовку.

Кабанов остался один. Несколько минут он грустно потоптался возле тумбочки. Потом из бытовки выглянул младший сержант Фомин.

— Ладно… дуй к своей… Даю десять минут!.

— Спасибо, товарищ сержант! — просиял счастливый молодожён, мгновенно снимаясь с места.

Фома посмотрел вслед и, вздохнув, встал на его место…

Разумеется, рядовой вернулся позже.

— Двадцать минут! Борзеешь, Кабанов! — встретил его суровый голос дежурного по роте.

— Извините, товарищ сержант…

— Тут «извинитями» не отделаешься… — попугал его Фома без особого пыла. — Иди теперь в канцелярию, ротный вызывает!

Капитан Зубов тоже любил остроумные военные шутки. Он грозно выкатил глаза, пугая солдата:

— Ну, и как это, Кабанов, называется? Когда жена приезжает на КПП, а командир роты ничего об этом не знает?!

— Виноват, товарищ капитан! — почему-то не засмеялся боец.

Пришлось ротному разъяснять для особо одарённых:

— Ты, Кабанов, с мозгами не дружишь. Это называется «сюрприз»! — он широко улыбнулся. — Объявляю тебе увольнение в город! Суток тебе хватит?

— Конечно, хватит, товарищ капитан! — едва сдерживаясь, чтобы не завопить от радости, ответил солдат.

Зубов усмехнулся:

— Тем более что больше суток и нельзя…

Полковник Бородин внимательно изучил кассету с фильмом «ОГНЕННАЯ ПУРГА». Судя по аннотации, сюжет больше походил на огненную муру.

В дверь постучали. Бородин швырнул кассету в ящик стола и рыкнул:

— Да!

В кабинет вошёл режиссёр Гарланов. Вслед за ним рабочий втащил небольшую коробку.

— Ставь сюда! — скомандовал ему режиссёр, показывая на стол.

Бородин обрадовано приподнялся:

— О-о!. Вот за это спасибо!. Кондиционер?!

— Ага! Правда, отечественный…

— Что значит «отечественный»?! — не понял полковник.

Режиссёр достал из коробки обыкновенный вентилятор:

— Понимаете, бюджет фильма немного урезали… С наличкой вообще проблема…

— Это же вентилятор! — догадался Бородин.

— Ну да! Отечественный кондиционер! Знаете, импортные — они шумят, засоряются… А это ж — вещь!

Режиссёр включил вентилятор, лопасти начали вращаться.

Командир части сообщил, перекрикивая жужжание:

— У нас в штабе округа тоже бюджет сокращают!.

— Да?. Значит, вы меня понимаете…

— Хотят расформировать одну из частей! Проверки посылают!

— И что? — заподозрил неладное режиссёр.

Бородин развёл руками:

— Не могу я сорок человек на день выделить, когда проверка на носу!. Извини!

— А сколько можете?!

Полковник посмотрел на вентилятор, прикидывая:

— Ну… Максимум пять!

— Послушайте, пять человек вместо сорока — это лажа! — возмутился автор «ОГНЕННОЙ ПУРГИ».

Бородин усмехнулся в усы:

— Почему лажа? Это… как ты там говорил?. Условности кино!

Во второй роте резкое уменьшение числа кинозвёзд восприняли негативно. Но капитан Зубов на недовольный гул коллектива внимания не обратил.

— Пойдут… Соколов, Ходоков… — определил он.

Евсеев, чувствуя, что пролетает мимо большого искусства, выкрикнул из строя: