Трудности перевода. Воспоминания

Действия, направленные на то, чтобы «подставить нас под вето», похоже, становились излюбленной тактикой наших оппонентов. Вновь за перо взялась делегация Франции. Особенностью подготовленного ею проекта резолюции СБ стало указание Генсекретарю ООН немедленно направить на восток Алеппо наблюдателей. В условиях, когда там ещё продолжались бои, всё выглядело как провокация: любой «сбой» в неподготовленном появлении ооновцев (не дай Бог кто-то выстрелит из подворотни!) привёл бы к дальнейшему обострению и без того крайне сложной ситуации.

В воскресенье 18 декабря мы направились в Совет Безопасности, чтобы в третий раз за три месяца использовать вето по сирийской теме. Впереди маячили дальнейшие неприятности — Турция и Саудовская Аравия угрожали созывом чрезвычайной сессии Генассамблеи ООН.

Однако произошло то, что нечасто бывает в практике Совбеза. Перед голосованием мы собрали консультации Совета и убедили его членов: французский проект опасен и заложенные в нём гуманитарные задачи можно решать, не подвергая опасности жизни ооновцев (для иллюстрации мы положили на стол свой альтернативный проект, которым сразу заинтересовался ряд делегаций).

В заседании объявили перерыв. В отдельной комнате уединились мы, французы, американцы, китайцы и председательствовавшие в СБ испанцы. В работу включилась постпред США Саманта Пауэр (нисколько не смущаясь тем, что проект «французский»), и за пару часов проект радикальным образом преобразился, включив и те подходы, которые были заложены в нашем альтернативном тексте. Главные изменения: генсекретарь должен проконсультироваться о плане направления ооновцев в восточные районы Алеппо с «заинтересованными сторонами» (то есть в первую очередь с правительством Сирии) и доложить об этом Совету Безопасности.

В обновлённом виде «французский» проект был единогласно принят Советом Безопасности на следующий день 19 декабря. Атмосфера в ООН кардинальным образом изменилась. СБ продемонстрировал свою способность находить общие подходы по сложным аспектам сирийского кризиса. Предлог для созыва чрезвычайной сессии Генассамблеи ООН перестал существовать.

Определённая ирония заключалась в том, что данная резолюция, вокруг которой было сломано немало копий, оказалась по сути невостребованной. Битва за восточный Алеппо завершилась масштабной операцией по эвакуации оттуда желающих мирных жителей и прекративших сопротивление боевиков. Специального плана по развёртыванию там ооновских наблюдателей не потребовалось.

На этой волне в последний день 2016 года (и генсекретарства Пан Ги Муна) удалось единогласно принять резолюцию СБ, проект которой был подготовлен нами и внесён в Совет совместно с Турцией.

Дело в том, что 29 декабря после проходивших в Анкаре двухмесячных закрытых переговоров наших представителей с различными отрядами сирийской умеренной вооружённой оппозиции был опубликован пакет документов: правительство Сирии и оппозиционеры договорились вступить в прямые переговоры в конце января 2017 года (переговоры под эгидой ООН прервались ещё в мае и на протяжении всего года так и не возобновлялись), а уже 30 декабря устанавливался режим прекращения огня, гарантами которого выступали Россия и Турция.

Резолюция 2336 выражала поддержку усилиям России и Турции и предстоящим переговорам. По Сирии 2016 год заканчивался, казалось бы, на позитивной ноте. Как, впрочем, и предыдущий…

Именно сирийский конфликт (на фоне опасной дестабилизации на огромном пространстве от Ливии до Ирака) на протяжении нескольких лет оставался для нас главной «головной болью» в ООН и основной «линией разлома» в отношениях с Западом — пока его не заслонил кризис, разыгравшийся в начале 2014 года на Украине.

Кризис на Украине

После распада СССР Украина стала важнейшим, но очень непростым партнёром для России. Предстояло решить немало проблем, проистекавших от «развода». Помню, кто-то из мидовских коллег жаловался: приглашают в Киев на консультации, мы говорим, что готовы приехать в любой день, кроме 18-го, они отвечают: ждём 18-го.

По долгу службы я отношениями с Украиной не занимался, но один случай дал мне прочувствовать, насколько сложен возникший политико-психологический клубок.

Происходило всё в сентябре 1991 года. Советский Союз ещё продолжал существовать, но независимость Украины уже витала в воздухе. Я находился в Нью-Йорке в составе советской делегации на открытии очередной сессии Генеральной Ассамблеи ООН. В Нью-Йорк приехал и президент Украины Леонид Кравчук (ведь Украина, как и Белоруссия, наряду с Советским Союзом были государствами-основателями ООН в ознаменование их огромного вклада в победу над фашизмом).