Трудности перевода. Воспоминания

«Читаю доклад о гуманитарной ситуации в Сирии по резолюции 2165. В прошлом месяце продовольствие доставлено 470 тысячам человек в 23-х труднодоступных районах по сравнению с 96-ю тысячами человек в 14-ти труднодоступных районах в предыдущем. Помощь дошла до многих людей, которые её не получали с начала конфликта. Людей накормили, потому что вы сделали эту резолюцию возможной. Поэтому я пишу, чтобы поблагодарить вас…»

«Химическое досье»

По поводу Саманты Пауэр, сменившей Сьюзан Райс на посту постпреда США при ООН в августе 2013 года, и моих взаимоотношений с ней в нашей прессе было много пересудов. Масла в огонь подлила разошедшаяся по Интернету картинка, когда она подходит ко мне перед одним из заседаний Совета и что-то говорит с чрезвычайно агрессивным видом. Сообщалось, что она мне чем-то угрожала либо напоминала о том, что Россия «проиграла» в холодной войне. На самом деле обмен репликами был настолько банальным, что ни я, ни она позже не могли вспомнить, о чём конкретно шла речь. (Саманта даже утверждала: она меня якобы за что-то благодарила — но это, конечно, вряд ли.) В любом случае, Пауэр сделала вывод: ей надо быть поосторожнее с жестикуляцией, и впоследствии сдержаннее держалась со мной при камерах.

Действительно, у нас с ней случилось немало словесных баталий — и на заседаниях Совета, и в медийном пространстве. (При первой же встрече Пауэр откровенно сказала, что видит свою роль и в том, чтобы выступать с разного рода публичными заявлениями — стало быть, не обижайся.) Нам, однако, удалось «развести» публичные споры и «черновую» работу по субстантивным вопросам повестки дня Совета Безопасности. В ряде случаев Пауэр проявила и глубокое знание предмета и терпение, необходимые для выработки взаимоприемлемых решений по сложным темам.

Одной из таких тем было «химическое досье», которое никак не хотело закрываться, несмотря на успешное завершение ликвидации сирийского химического арсенала.

Из Сирии стали поступать сообщения о том, что в ходе боевых действий в качестве оружия используется хлор. В апреле 2014 года гендиректор Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО) создал Миссию по установлению фактов (МУФС). Проведя своё расследование, МУФС определила, что хлор, в одном случае и зарин, возможно, применялись.

Возникла необходимость определения виновных в этих неприемлемых деяниях. (Ни ОЗХО, ни МУФС таким инструментарием не обладали.)

Американцы «выкатили» амбициозный проект резолюции о создании «атрибутивного механизма». Совету Безопасности предлагалось сделать нечто беспрецедентное — учредить орган, который объединял бы в себе функции и следствия, и суда — то есть сам определял бы виновных в возможном применении в Сирии химических веществ в качестве оружия. Такая конструкция представлялась в принципе неправильной, не говоря уже о наших сомнениях в её объективности. Замаячила перспектива ещё одного вето, особенно «обидного», потому что цель недопущения боевого использования химических веществ мы разделяли.

Однако Пауэр не стала форсировать голосование — и мы вместе с экспертами засели за работу: какие разумные шаги можно предпринять, чтобы те, кто вздумает применять химоружие, не рассчитывали на безнаказанность?

В результате в августе 2015 года Совет Безопасности резолюцией 2235 учредил Совместный механизм ОЗХО-ООН по расследованию химинцидентов в Сирии (СМР). Он мог делать соответствующие выводы о виновных и докладывать их Совету, но не обладал судебными функциями и, к тому же, чего мы и добивались, был не «сам по себе», а работал в тесной увязке с ОЗХО как «головной» международной организацией по боевой химии.

Угроза очередной конфронтации в Совете по сирийской «химии» была снята.

Серьёзные перемены

Тем временем и в обстановке в Сирии, и вокруг неё произошли серьёзные перемены. Террористическая организация «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ) обрела контроль над значительными территориями в Сирии и соседнем Ираке, где, захватив один из крупнейших городов страны Мосул, она «нависла» над столицей — Багдадом. В Сирии, вкупе со своими собратьями по террору «Джебхат ан-Нусрой», игиловцы стали главной антиправительственной силой, затмив «умеренных» оппозиционеров из «Сирийской освободительной армии». Страна всё больше погружалась в хаос. Там орудовали десятки вооружённых группировок, число убитых стало исчисляться сотнями тысяч, а беженцев и временно перемещённых лиц — миллионами.

В августе — сентябре 2014 года Соединённые Штаты приняли решение о вооружённом вмешательстве, начав бомбардировки позиций игиловцев на территории сначала Ирака (с согласия Багдада), а затем и Сирии. После определённых колебаний (Пауэр несколько раз заводила со мной разговор на этот счёт) Вашингтон решил обойтись без резолюции Совета и без согласия Дамаска. Хотя правительству Сирии американцы сообщили о своём решении и дали заверения, что позиции правительственных войск они бомбить не будут («В конце концов, это их территория», — сказала мне Пауэр).