Трудности перевода. Воспоминания

Около часа ночи 12 апреля вернулся в Пале. Новый тяжёлый разговор с Караджичем. Продолженный утром 12 апреля, он подкреплялся телефонными звонками Милошевичу. После этого — знакомый БТР и новый переезд в Сараево. Там — совещание с руководителем операции ООН в Боснии Ясуши Акаши и Роузом с участием Редмана. По его завершении мы с Акаши сели в бронированный джип, чтобы вместе отправиться в Пале. Однако где-то на полпути японцу по рации стали поступать панические сообщения о том, что сербы усилили удары по Горажде и необходима его санкция на нанесение нового натовского авиаудара. Акаши заявил — ему необходимо вернуться в Сараево, весь кортеж повернул назад, а я остался в джипе, за рулём которого сидел один из гражданских сотрудников миссии ООН. Мы продолжили путь по горной дороге. Ооновец, постоянно поддерживая связь со своей штаб-квартирой по рации, всё время повторял, что «теперь международное сообщество представляет г-н Чуркин». Как часто бывает в жизни, в этой драматической ситуации не обошлось без комизма. По узкой горной дороге перед нами плелась какая-то легковушка, мы не могли ее обогнать. Помогла вышедшая на дорогу корова: она задела боковое зеркало автомобиля, он остановился, дорога на Пале была открыта.

В результате бесчисленных разговоров с Караджичем и звонков Акаши удалось договориться об их встрече в Пале 13 апреля. Переговоры состоялись, но дальше общих обещаний дело не пошло. Было очевидно — сербы уповают на успешное развитие своего наступления. В разговоре со мной один на один Караджич, хитро блеснув глазами, поведал свою философию отношений с мусульманами: «Их надо сжимать» («They must be squeezed»).

Акаши вернулся в Сараево, Караджич направился в столицу боснийских сербов Баня-Луку, я остался в Пале, стремясь хоть как-то повлиять на балансировавшую на грани серьёзного кризиса ситуацию. (Тем более что спешить было некуда — после натовской бомбардировки краинские сербы отказались от «экономической встречи» с хорватами в нашем посольстве в Загребе.)

Масштабное столкновение боснийских сербов с ООН и НАТО могло быть чревато кардинальным изменением всей политической динамики, в том числе привести к резкому обострению отношений России с Западом — этого необходимо было избежать.

В отсутствие в Пале Караджича мне предложили занять его кабинет. Что я и сделал — другого подходящего места для работы не оказалось. Штаб-квартира боснийских сербов находилась в небольшом трёхэтажном здании. Кабинет Караджича располагался на первом, на втором кабинет Краишника, а на третьем — вице-президента боснийских сербов Колевича. Секретарша Караджича давала мне кофе, в моём распоряжении был телефон, по которому можно связаться с Милошевичем и с ооновцами в Сараево, а также с нашим посольством в Белграде. Российский посол, однако, болел, и не имея телефонной связи с Москвой, я оказался фактически предоставленным сам себе. Путешествовавший Караджич также не выходил на связь. В одном из телефонных разговоров с Милошевичем я с изумлением спросил: «Не мне же руководить Республикой Сербской?» Отъезд Караджича из Пале вряд ли был случаен: боснийские сербы не хотели, чтобы кто-то мешал им продолжать осуществлять свои военные планы в отношении Горажде.

15 апреля боснийские сербы перешли к решающему наступлению на анклав. Мусульманская оборона пала, причём так быстро, что два английских ооновских «миротворца» оказались за линией фронта и были тяжело ранены. Генерал Роуз потребовал вновь задействовать авиацию НАТО. Для него ситуация приобретала личностный характер. Дело в том, что в районе Горажде в форме ООН находились около десятка военнослужащих элитного английского спецназа, они занимались наведением натовской авиации на сербские цели. Сербы, конечно, знали об этом и постреливали в «миротворцев». В одном из разговоров со мной генерал Роуз довольно наивно выражал недоумение: «Что сербам не нравится? Ведь эти солдаты обеспечивают точность бомбовых ударов, то есть помогают избежать лишних жертв среди сербов».

16 апреля эскалация кризиса перешла на новую ступень. Сербы сбили один из круживших над Горажде самолётов НАТО. Угроза массированного натовского авиаудара со всеми вытекающими последствиями стала вполне реальной. Поступали сообщения о том, что к удару по сербским позициям готовятся до тридцати натовских самолётов. К счастью, погодные условия оказались неблагоприятными. В ходе возникшей «тяжёлой паузы» удалось достигнуть договорённости между Акаши и на тот момент главным сербом в Пале Краишником. В ответ на отказ от новых бомбардировок боснийские сербы должны были прекратить обстрел Горажде, отвести военную технику на три километра от центра города, а также отпустить 150 ооновцев, взятых в заложники после первых бомбардировок 10 апреля.