Трудности воспитания (СИ)

Голубая Жемчужина скользит по водной глади, поднимает вверх свою изящную ножку, красиво выгибается, бросает мимолётный взгляд на Голубого Алмаза. Продолжает вальсировать, и в полутьме изредка блестят капли воды, шелестит в тишине прозрачная юбка.

— Ты красива, как и всегда, Жемчуг, — шепчет Голубая, протягивая руку к прислужнице, и та покорно запрыгивает на ладонь. — Твои танцы завораживают.

— Спасибо, мой Алмаз.

Жемчужине хочется сказать гораздо больше, чем это сухое «спасибо, мой Алмаз», но она не произносит больше не слова. Алмазу не нужны огромные оды о том, как она счастлива танцевать для неё, как сильно её радует возможность быть полезной. Из глаз с ромбовидным зрачком льются слёзы, заставляя Жемчуг чувствовать привычную тоску по Розовому Алмазу.

Она позволяет себе вольность: приподнимает юбку, тянется к щекам хозяйки и стирает хотя бы малую часть её горьких слёз. Жемчужине вдруг приходит в голову странный вопрос: «Что случилось с Розовым Жемчугом?» Невозможно вообразить горе от потери своего Алмаза, тем более для Жемчужины. Скорее всего, её осколки валяются сейчас где-то на Земле, и Голубая не хочет думать, что Розовая вполне могла пойти на самораскол.

Жемчужные слёзы вторят Алмазным. Руки, сжимающие ткань юбки, дрожат; Жемчужина опускает их и отводит взгляд.

— Тоже скучаешь по ней? — очень тихо спрашивает Алмаз, и та слабо кивает. Голубая относится к ней мягче, чем к другим самоцветам, но она не злоупотребляет этим.

— Станцуй мне ещё раз, Жемчуг.

Прислужница спрыгивает с чужих рук на водную гладь. Она готова танцевать для Алмаза вечность, если потребуется, точно так же, как и остальные Жемчужины. Она готова расколоть свой камень, если так потребует Алмаз. Она готова совершить что угодно, если Алмаз захочет, и жизни без своей хозяйки не представляет.

Точно так же она не представляет, что может испытывать Жемчужина, потерявшая свой Алмаз.

Поводов отвлечься от мыслей о Розовой у Жёлтой появляется предостаточно. На Землю было потрачено слишком много ресурсов, которые теперь безвозвратно потеряны; несколько сотен самоцветов Родного мира попали под повреждающий луч, не успев эвакуироваться. Вложения в Землю абсолютно не оправдали себя.

Алмаз просматривает отчёты и таблицы; вокруг мелькают бесчисленные графики и диаграммы. Если продолжать делать самоцветы по старой схеме, получится неэффективно. Богатых ресурсами планет в зоне досягаемости пока нет, а рапорты разведчиков удивительно пусты. Жёлтой крайне не нравится сложившаяся ситуация, из которой она видит только один выход: намеренно создавать неполноценные самоцветы до тех пор, пока они не найдут хорошую планету.

Она направляет все необходимые файлы Белой, подпирает голову рукой и глубоко задумывается. Можно делать несовершенные самоцветы и улучшать их при помощи технологий, но насколько это оправданно? Не хватало ещё подстраиваться под каждого самоцвета отдельно.

На глаза ложатся чьи-то ладони — впрочем, Жёлтой даже гадать не нужно, чьи именно. На лице невольно расцветает улыбка.

— И чего ты хочешь этим добиться?

— Работа погубит тебя, драгоценная.

— Брось, я всего лишь…

— Всего лишь не вылезаешь отсюда уже два месяца.

— Ты же не вылезала из Зоопарка целый месяц, — парирует Жёлтая и тут же прикусывает себе язык. Не следует упоминать вещи, связанные с Розовой, в разговоре с Голубой.

Однако та не обращает на это внимания и целует сестру в щёку.

— Именно, и раз уж я вылезла из Зоопарка, то и ты вылезешь из своей диспетчерской.

Жёлтую уверенно поднимают с кресла и ведут за собой. У Голубой хорошее настроение — весьма редкое явление в последнее время. На панели мелькает сообщение от Белой, которое прочтётся, видимо, позже.

— И куда ты меня ведёшь?

— Гулять, — беззаботно отвечает Голубая. — По моей колонии или по твоей, мне всё равно.

====== Часть 15 ======

Розовый Алмаз всегда была немного эгоисткой. Ладно, не немного, признаётся себе Жемчуг. Розовая привыкла делать всё, что ей взбредёт в голову, Жемчужина хорошо её знает.

Увлечение мужчинами не становится для неё большой новостью. В свободное время Роза очень любила проводить время в человеческих городах, иногда находила крайне интересных людей, но Жемчужина знает, что та непостоянна. Слишком непостоянна.

Люди интересны Розе не более, чем любая другая органическая жизнь; просто они более сложные — оттого и более интересные, потому она уделяет им больше времени. Любая органическая жизнь недолговечна, поэтому Жемчуг не беспокоится: даже если Роза слишком увлечётся, век людей слишком скоротечен. Самоцветы вечны и бессмертны, и в этом её главное преимущество.

Жемчуг никак не может избавиться от философии Родного мира, не может забыть слов Голубого Алмаза: «Органическая жизнь забавная, но не более». Она не может в полной мере понять Розу, и потому становится немного стыдно.

— Разве сегодня не должен был зайти Ричард? — спрашивает Жемчужина, развешивая постиранные простыни.

— Нет, — легкомысленно пожимает плечами Роза. — Не хочешь прогуляться по берегу? Там такая восхитительная погода, Жемчуг!