Трудности воспитания (СИ)

Жемчужина смотрит на Розу и мнётся, не решаясь что-либо произнести, уже несколько дней. Вместо неё рядом присаживается Гранат.

— Ты не виновата, — говорит она, но вины не убавилось ни на грамм. Роза продолжает смотреть в одну точку, и перед глазами её стоит та самая тысяча разбросанных по полю осколков. Остатки самоцветов, за которых она несла ответственность.

— И ты сделала всё правильно. Нужно жить дальше.

Нужно то, нужно это. Розовой надоело слово «нужно», она боролась не за него.

— Мы отвоевали эту планету, в конце концов, — усмехается Гранат, глядя вдаль. — Благодаря тебе.

Роза и сама не сдерживает нервного смешка.

— Но другие больше не увидят этого.

— Это видим мы, — осмеливается вмешаться Жемчуг. — И мы ведь… выжили.

Они выжили, но блеск осколков перед глазами не угасает. Роза глубоко вздыхает, выдавливает из себя вымученную улыбку. Надо жить дальше и двигаться вперёд. Принять прошлое, но продолжать жить. Рано или поздно она вернётся на то поле — когда будет готова, когда прекратит давить тяжесть в груди.

Почему всё вышло именно так? Почему её Алмаз, относившийся к своим подчинённым с добротой и пониманием, расколота, а Жёлтый Алмаз — жестокий, расчётливый полководец — продолжает править и не считаться со своими самоцветами? Почему Голубая по-прежнему восседает на своём троне и выносит очередной неутешительный приговор, а Розовая, готовая прощать даже самые ужасные ошибки, сейчас не более чем воспоминание?

Голубая подаёт знак рукой, и Аметист, стоящую перед ней, уводят, а Яшме говорят встать на её место. Жемчужина зачитывает досье, предполагаемые обвинения, Цирконы судорожно роются в своих файлах. Она поднимает осторожный взгляд на Голубого Алмаза, но видит лишь нижнюю половину лица: судья предпочла скрыть глаза, накинув капюшон. Внутри становится как-то тоскливо, и Яшма не понимает, почему.

Она лишь мельком слушает Цирконов, которые почти не спорят и даже приходят к относительному согласию, Жемчужину, которая изредка что-то отвечает на их вопросы; Яшма до сих пор пытается ответить для себя на вопрос «Почему?» и единственный ответ, который приходит ей в голову: «Потому что Розовая была недостаточно строга». Потому что Розовая не показывала свою силу и власть так, как делали другие Алмазы. Она не устрашала, не давила авторитетом.

— Невиновна, — звучит вердикт Голубого Алмаза. — Яшма.

— Да, мой Алмаз? — на автомате отзывается самоцвет.

— Отныне ты будешь служить Жёлтому Алмазу, — и вновь знакомый жест, после которого её уводят.

Родной мир уважает только силу. Нет смысла заискивать. Сила и власть — вот, что на самом деле важно для выживания. Розовая была слабой и погибла, но Яшма не повторит ошибок своего Алмаза: она будет сражаться, сражаться и доказывать остальным, чего она стоит.

Раньше Жёлтая считала, что их объединяет Белая, затем — Голубая, и только сейчас она понимает, что у них нет какого-то одного объединяющего зерна: они все часть единого целого, все они — идеально подходящие друг другу детали, которые вместе создают гармонию. Стоит одному винтику покинуть механизм — и всё рушится буквально на глазах.

Это она не уберегла Розовую, слишком смягчилась под влиянием сестёр, позволила эмоциям одержать верх, и вот к чему всё привело. Даже Белая стала мрачнее бескрайних просторов космоса, и приближаться к ней в таком состоянии становилось вдвойне страшней.

Никто из разбитых на Земле самоцветов и близко не заслуживает пощады, а у Жёлтой как раз давно валяется интересный проект, в котором пригодятся столь бесполезные осколки. Голубая не останавливает её, но всё, чего она просит — это сохранить Зоопарк, созданный для Розовой, и Розовых Кварцев. Они приходят к этому маленькому компромиссу от безысходности: Жёлтой необходимо выплеснуть ярость, которая мешает ей рационально мыслить, а Голубой всего лишь нужно место, где она сможет предаваться своему горю в полной мере.

От их былой целостности остаётся лишь иллюзия: Белая связывается с ними только через свою Жемчужину, Голубая всё чаще старается остаться одна, а Жёлтая фанатично проводит чистку рядов в своих армиях.

Всё рушится только потому, что их осталось трое.

Сначала Роза улыбается через силу, затем напоминает себе, что она всё ещё остаётся лидером Кристальных самоцветов, и негоже это — столько тосковать, на неё ведь смотрят Гранат и Жемчуг. По всей Земле разбросаны покорёженные самоцветы и их осколки, и потому работы ещё немерено.

Роза возвращается на то самое поле, которое встречает её клубникой небывалых размеров и форм, что абсолютно не укладывается в её голове: в воспоминаниях это место охвачено огнём, болью, оно сверкало тысячами осколков, а сейчас цветёт невероятной красотой органической жизни. За последние десятки лет она впервые смеётся — искренне, от души, ловя на себе удивлённые взгляды соратниц.

— Вы только посмотрите, — указывает она на поле. — Земля — удивительное место…

Гранат смотрит немного потерянно, Жемчуг неловко улыбается, а Роза продолжает хохотать.