Трудные дни сорок первого

…Армия набиралась сил, готовилась к новым сражениям. Поредевшие в непрерывных боях соединения были отведены в тыл для переформирования, пополнения и довооружения. Правда, наши славные 46-я и 129-я стрелковые дивизии убыли в другие армии Западного фронта, зато 152-я вернулась в состав 16-й. Кроме того, в нее влилась сильная подвижная группа войск К. К. Рокоссовского. Эта группа была создана но решению Ставки и командования Западного фронта с целью — активными наступательными действиями при поддержке сражавшихся на днепровском рубелю частей добиться резкого улучшения оперативной обстановки и, таким образом, удержать Смоленск. Мы получили некоторое подкрепление артиллерией, начальником которой стал генерал В. И. Казаков. Армия пополнилась также частями связи, инженерных войск. Одним словом, она снова представляла собой внушительную силу.

3

В первой половине августа нам позвонил командарм 20-й. Трубку взял Лобачев.

— Слушаю.

— Говорит Курочкин. Прошу, Алексей Андреевич, вас и Михаила Федоровича ко мне на командный пункт. Упреждаю ваш возможный вопрос — таково распоряжение Военного совета фронта.

— И что все это значит? — проговорил Лукин, когда Лобачев передал ему свой разговор с Курочкиным. — Не чаи же распивать нас приглашают.

Генерал был не в духе. Несколько дней назад, при переправе через Днепр, налетели «юнкерсы», посыпались бомбы. На мосту образовалась пробка. Лукин стал наводить порядок, и в этот момент его ранило в ногу. Сам ходить Михаил Федорович не мог, его на руках перенесли сейчас же в машину, и та помчалась к деревне Васильки, в районе которой находился КП генерала П. А. Курочкина.

Я с нетерпением ожидал возвращения Лукина с Лобачевым, полагая, что Военный совет фронта вызвал их для решения какого-то сложного и ответственного вопроса.

— Что, Константин Леонтьевич, хочется узнать, есть ли новости? — улыбаясь, спросил Лобачев, выбравшись из своей эмки после поездки. — Есть, да еще какие! Сейчас выложу все…

И Алексей Андреевич, стараясь ничего не упустить, рассказал о поездке с командармом в Васильки. Их машина остановилась возле палатки Курочкина. И здесь же, около палатки, у бревенчатого, наскоро сбитого стола Лукин с Лобачевым увидели высокого голубоглазого генерала. Он сразу привлек внимание собранностью, подтянутостью, поблескивающими на груди наградами: орденом Ленина, тремя орденами Красного Знамени, медалью «XX лет РККА». Когда Курочкин познакомил приехавших с генералом, оказалось, что это К. К. Рокоссовский. Михаил Федорович горячо поблагодарил Константина Константиновича за помощь нашим частям. Тот ответил радушной улыбкой, крепким рукопожатием. В это время к палатке подошла еще группа военных. Среди них — командующий Западным фронтом Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко, член Военного совета фронта генерал-лейтенант Д. А. Лестев. Они еще ничего не знали о происшествии с Лукиным, стали расспрашивать, как это случилось, как самочувствие, пожелали скорейшего выздоровления.

— А потом, Константин Леонтьевич, — продолжал Лобачев, — маршал Тимошенко поздравил Курочкина, Лукина и других с награждением орденом Красного Знамени и что, по-твоему, сказал? Что мы совершенно расстроили наступление противника! Понимаешь? Что семь — восемь действующих против нас танковых и моторизованных, две — три пехотные дивизии понесли огромные потери и лишены наступательной способности минимум на полторы-две недели. И что, наконец, действия Курочкина и Лукина против столь крупных вражеских сил, яростно наступавших с целью окружения и уничтожения наших войск, заслуживают самой высокой оценки.

После вручения награжденным орденов командующий фронтом сообщил об изменениях в руководстве. П. А. Курочкина отзывала в свое распоряжение Ставка Верховного Главнокомандования. На 20-ю армию был назначен М. Ф. Лукин, а командармом 16-й стал К. К. Рокоссовский. Тут же Тимошенко поинтересовался: быть может, у кого имеются просьбы? Лукин сказал, что хотел бы перевести в 20-ю армию ряд работников. Рокоссовский в свою очередь попросил назначить в 16-ю начальником штаба полковника М. С. Малинина, с которым хорошо сработался раньше. Тимошенко согласился…

Лобачев помолчал, потом с заметной грустью заключил: — Вот такие-то дела!..

Да, нам жаль было расставаться с Лукиным — этим талантливым, волевым генералом. И ему, по всему чувствовалось, тоже было не очень радостно. При прощании он шутил, посмеивался, но мы-то, работавшие с ним рука об руку с самого начала формирования 16-й и достаточно его знавшие, видели: нелегко уходить из армии, которой отдано столько труда, сил, времени.

Мы крепко обнялись.

— Мало, к сожалению, вместе повоевали, — сказал как-то сразу охрипшим голосом Михаил Федорович, — а лиха хлебнули много и науку прошли большую. Желаю вам, дорогой мой товарищ, боевых успехов!..