Трудные годы советской биологии

Не буду останавливаться на других выступлениях. Завершились они заключительным словом Жукова-Вережникова. Осуждая Насонова, он сказал: «… нужно было Вам сделать, как сделали проф. Хлопин и проф. Токин. Надо было осудить и сказать, что мы исходили из таких положений, были под таким гипнозом. В этом Ваша ошибка… Надо было сказать, что мы ошибались, а теперь давайте работать вместе». Ко мне он обратился со следуюшим назиданием: «Вы подписали статью, в которой высказали такое положение, что вирховская догма — это все и помимо этого не следует ничем заниматься. А сегодня, выступая здесь, просто ушли от этого».

Последним выразил свое негодование нашим поведением присутствовавший на заседаниях представитель Горкома ВКП(б) Бобовский.

Насонов, предчувствуя расправу, сразу после окончания заседаний направил заведующему Отделом науки ЦК ВКП(б) Ю. А. Жданову письмо, в котором просил о защите и объяснял, какой вред биологии и медицине принесет превращение взглядов Лепешинской «в застывшую догму, обязательную для всех биологов и медиков, и это тем более необходимо, что фактический материал, опубликованный до сих пор О. Б. Лепешинской, вызывает… у многих… очень серьезные сомнения». Крик Насонова о помощи остался без ответа. Через некоторое время его известили о принятии Президиумом АМН СССР решения ликвидировать Отдел общей морфологии. Насонов вновь обращается к Ю. А. Жданову с просьбой сохранить Отдел хотя бы в сокращенном виде, однако и на это обращение ответа не последовало. И 28 июля 1950 г. был издан приказ по Институту за № 108/л, где в § 7 значится: «…ликвидировать с 1 сентября с.г. Отдел общей морфологии…», а в § 10 — «освободить от работы в Институте с 1 сентября с. г…» — дальше следует список 21 уволенного сотрудника, среди них 4 профессора, заведовавших лабораториями, 12 научных сотрудников, остальные лаборанты. Часть технического персонала была переведена в другие подразделения Института. Отделы Хлопина и Токина остались нетронутыми. (Не будучи уверенным в прочности своего положения, Хлопин опубликовал в «Медицинском работнике» от 26 октября 1950 г. письмо в редакцию под заголовком «Вскрыть и преодолеть ошибки — долг советского ученого». Выполняяэтот «долг советского ученого», он, в частности, писал: «…я категорически отрицал возможность развития клеток из неклеточного живого вещества в настоящее время. Этим я ставил преграду научному исследованию и заранее ограничивал его возможности». Вслед за этим Хлопин написал статью в журнал «Успехи современной биологии» (1951. Т. 31, № 1). В ней каждая строка продиктована паническим страхом: «…в моих прежних работах имеется ряд недопустимых некритических заимствований из арсенала реакционного вейсманизма-морганизма, вся идеалистическая сущность которого была вскрыта акад. Т. Д. Лысенко» (с. 144)).

Вот так завершилась свободная дискуссия с осуждением аракчеевщины в науке, происходившая в июне 1950 г. в Институте экспериментальной медицины АМН СССР. Так был полностью разрушен самый крупный цитологический центр в нашей стране, работы которого были тесно связаны с рядом важных разделов практической медицины. Дальнейшая судьба научных сотрудников, изгнанных из Института, сложилась по-разному. На мою долю выпала полуторагодичная безработица. Это лишь один из эпизодов, сопровождавших утверждение единовластия Лепешинской в цитологии.