Трудные леди школы Бауман

– Да! Но я еще подумаю, как лучше: с тобой или без тебя, – она говорила это просто так, чтобы напугать ее, дрожащую за свою тарелку супа в пансионате. «Что с ней будет, если я перестану давать на лапу врачам и персоналу? А ничего нового: еще похудеет на государственных харчах в этой богадельне, помрет скорее без нужных лекарств. Одной дурой на свете меньше станет!» – подумала Марго без жалости.偷

…Она ее нашла случайно. Замерзающую на скамейке в сквере. Тогда у Марго еще были кое-какие деньги, шуба и машина. Все из прошлой жизни. Но начались первые трудности: зимние сапоги она не выбросила, как раньше, перед сезоном, а отнесла в починку. Марго никогда не забудет взгляд сапожника, который тот бросил на ее норковую курточку. Верно, подумал, скупая дамочка попалась, новую обувь купить пожадничала. А она и пожадничала: пятьсот баксов не нашла. Точнее, нашла, но они оказались последними. А месяц только начался. Ее личный счет очень быстро оскудел, а новых пополнений ждать было неоткуда: мужа-то больше нет. И винить некого: сама убрала его из своей жизни. Конечно, глупость наказуема. А она в свое время здорово сглупила!

Не совсем еще в ней тогда исчезли человеческие чувства. Жалко стало девчонку. Хотя какая девчонка, как потом выяснилось! Двадцать четыре года. Она тогда ее подхватила под руки (как не противно было?) да к машине. А та ей, как только оттаяла немного, всю свою подноготную выложила. В пятнадцать лет села за драку, освободилась, домой вернулась – а мать в ее отсутствие квартиру пропила да и сама сгинула. Жила по подвалам, пока не избили ее до полусмерти. Сейчас вот со справкой об инвалидности – ноги почти не ходят – из больницы выписали. Идти некуда. Приволокла Марго ее домой, накормила. Спроси, зачем, сейчас не ответит. С ногами у нее действительно беда: еле-еле по квартире передвигалась. Марго оставила ее на ночь на надувном матраце в кухне. А утром отправилась по инстанциям. Так получилось: там дай, здесь заплати, к вечеру от пятисот долларов осталась сотня. Зато определила она несчастную на иждивение в пансионат. Для этого пришлось «обезножить» (сколько еще за липовую справку выложила!) ее полностью, коляску купить и в ней в богадельню и везти. Никто, кроме лечащего врача, и не знает, что та ходить может. Со временем подлечили, так теперь бегает как конь. Но лишь когда необходимо. Пришло время долги Марго отдавать, вот и решила она калеку к делу пристроить. Да неудачно вышло. Но не самой же суетиться!

– Расскажи-ка мне еще раз про драку все, что знаешь.

– Про какую? В которой меня покалечили? Так Васька, скот…

– Да пошла ты в задницу со своим Васькой! Соображай, дура! Про ту, в которой дочка судьи замешана была. Десять лет назад, вспоминай, рассказывала раньше!

– А! Так это когда же было? Что толку?

– Про толк я решать буду, говори! Фамилия девки?

– Риттер. Софья Риттер. А избитую звали Аней Ларцевой.

– В какой школе учились?

– В пятнадцатой. Только папаша Соньки давно умер. А сама она замужем за крутым бизнесменом. Сын у них. Мы же все в одном дворе жили, я, как освободилась, сразу туда рванула. Кое-какие знакомые остались, рассказали, что Соньку папаша в какую-то закрытую школу тогда спрятал.

– Знаю. Сама в свое время падчерицу туда же определила. Так что подруги они, Сонька и Ксюха.

– Да?! Так ведь…

– Не получилось с одной, выйдет с другой. Муж-то наверняка не в курсе, что за прошлое у его женушки. Вот и…

– А если знает?

– Ты что?! Стал бы он жениться на девице с такой репутацией!

– Оно конечно… И что делать?

– Пока думать. Я тебе отзвонюсь, – Марго бесцеремонно указала гостье на дверь.

Глава 9

Клим даже не зашел в дом, когда Ксюша высадила его у подъезда. Он проследил за ней до самого ее дома. Оправдываясь перед собой и покойной бабушкой за свое поведение, напряженно сидел на переднем сиденье пойманного за стольник частника, не спуская глаз с ее машины. Слава богу, ехали недолго. Он отпустил мужика с благодарностью, выслушав на прощание презрительное «все они, бабы, одинаковы» и, почти не таясь, уселся на лавочку во дворе напротив подъезда, где остановилась Ксюшина машина. Когда Клим огляделся, понял, что, несмотря на дождь, он во дворе не один: на соседней лавочке нервно ерзала худая до изнеможения тетка, сжимавшая в руке мобильник и какой-то пакет. Тетка сразу ему не понравилась, бывает такое: вроде и человека не знаешь, а хочется держаться подальше. Клим не знал, в какую квартиру пошла Ксюша. Не знал и к кому. Решил для себя: если не выйдет через пару часов, значит, это ее дом. Вскоре молнией пронеслось в мозгу и другое объяснение, заставившее невольно вздрогнуть: она могла приехать к кому-то и не выйти до утра. «И к кому же, как ты думаешь?! – задал вопрос ехидный внутренний голос. – Правильно! Девочка она взрослая, красивая, такие одинокими не бывают! А еще теоретически может иметься муж!» Стало кисло на душе, тут же, сквозь промокшие насквозь рубашку и куртку, он прочувствовал нудно накрапывающий дождь, обругал себя, поднялся со скамейки и двинулся в сторону выхода со двора.