Трудный день

Автомобиль быстро догнал Покровского. С набережной ему надо было свернуть на Большой Каменный мост, миновать Ленивку и Волхонку и, выйдя к Пречистенским воротам, через арбатские переулочки добраться до Староконюшенного…

— Садитесь, товарищ, — пригласил Покровского Чекулин, когда машина остановилась.

Федор Васильевич, хотя и было прохладно, вытер лоб платком: дорога уже пошла в гору, к мосту.

— Спасибо, теперь я уже доберусь…

— Садитесь, садитесь, — настаивал Чекулин.

Выйдя из машины, он привязал к ней тележку, усадил Покровского рядом с шофером. Минут через десять они были в Староконюшенном. Чекулин помог Покровскому втащить охапку дров на третий этаж.

14. ОПАСНЫЙ ПРОТИВНИК

Итак — встреча с Кржижановским… О беседах с Глебом Максимилиановичем Ленин всегда думал с удовольствием: план ГОЭЛРО, осуществляемая мечта… Электрическая лампочка в хате… Основа подъема хозяйства…

Но, как всегда, добраться до такой встречи можно было через десятки, если не сотни других дел: военных, международных, внутренних, организационных, сугубо партийных. Вот и сегодня встречу с Глебом Максимилиановичем придется перенести: прием Вандерлипа, американца. Кто он такой? Гость заявляет, что простой человек, правда, родственник известного миллиардера. Но о простом американце не стали бы столько писать за границей… Делец. Таких рисуют на плакатах и карикатурах. Самый настоящий, всеми признанный враг. Встреча представлялась Ленину странной.

Но наркоминдел Чичерин советовал принять Вандерлипа. Что ж… Георгия Васильевича надо слушаться: умен!.. Он, Ленин, уже встречался с откровенными врагами; соблюдая необходимые дипломатические условности, встретится и с Вандерлипом.

Правда, некоторым дипломатам казалось, что он иногда нарушает принятый этикет, высказываясь часто чересчур уж прямо и вполне определенно. Но разве прямота в разговоре с врагом — это всегда плохо? Это тоже не последнее средство дипломатии.

Вандерлип так Вандерлип!

По приезде своем в Россию Вандерлип вручил Совету Народных Комиссаров РСФСР официальное послание. В нем коротко, откровенно и грубо было сказано, что Америке нужна Камчатка, и извольте, мол, ее нам продать, а то мы Советское правительство не признаем.

Коротко и ясно!

Вандерлип, живой, подвижной старичок, сидел напротив Ленина. Ленин хорошо говорил по-английски, и Вандерлипу казалось, что он беседует с человеком американского склада, который владеет таким предприятием, как неустроенная и необъятная Россия. Ленин говорил коротко, четко, быстро, как настоящий хозяин, прекрасно знающий состояние и положение дел.

Гостю нравилось, между прочим, что Ленин был в старом костюме. Такую же строгую и не новую тройку носил сам Вандерлип, считавший, что человек дела должен быть свободен от условностей, которые, так же как и соблюдение традиций, буквально губят две великие державы Старого света — Англию и Францию. Но какая-то броская вещица все же должна была отличать его, нет, не простого все-таки человека, от других: пусть это будет драгоценный камень перстня, золотая булавка в галстуке.

— Значит, Камчатка… — сказал Ленин, раздумывая.

— Вся Камчатка, — уточнил Вандерлип, делая руками кругообразное движение, будто этот полуостров был уже перед ним на столе.

— Куп-и-ть? — Ленин протянул это слово. — Купить Камчатку?

Владимир Ильич помолчал, словно приходя в себя, и расхохотался от невероятной, но ярко представившейся ему картины: стоят двое — Владимир Ульянов-Ленин, глава Советского правительства, и миллионер Вандерлип. Как и положено, вывернув полы пальто, они хлопают по ним, потом, наконец-то сговорившись об окончательной цене, сбавив друг другу по красненькой, заканчивают тем, что Ленин передает Камчатку миллионеру, тоже как и положено, из рук в руки. Дело сделано! Теперь можно и в кабак: обмыть куплю-продажу.

Ленин стал объяснять Вандерлипу, какого рода концессии Советское правительство может допустить: контроль оставался за большевиками, порядки на концессионных предприятиях должны были остаться советскими.

Вскоре Вандерлип ушел.

«Продать Камчатку! Опоздал, сеньор! Даже в восемнадцатом не продали бы! А теперь-то, теперь!» — подумал Владимир Ильич и представил, какой веселый смех вызовет рассказ об этой встрече за обедом дома.

Владимир Ильич пошел обедать. На лице его едва уловимой светлой тенью бродила радостная, чуть озорная улыбка. «Советской власти всего три года, мистер, но нас уже не свалишь… Нет, вам уже не свалить нас. Безнадежное, никчемное дело…»

Разгромлены Деникин, Колчак. Врангель доживает последние дни. Скоро Советская Россия будет свободна от пришлых врагов. Пришлых…

В полутемном коридоре, на полпути к квартире, Ленину повстречался высокий мужчина в шубе. То ли сказывались преклонные годы, то ли недоедание — мужчина шел, качаясь из стороны в сторону. При его большом росте это было особенно заметно: качался он, как дерево на ветру. Мужчина показался Ленину знакомым…

— Федор Васильевич! — окликнул Владимир Ильич, всматриваясь. — Вы?

Старик качнулся в сторону Ленина и остановился.

— Федор Васильевич!