Трудный ребенок

Через пять минут информация о джоулях, амперах и вольтах перестала восприниматься напрочь, но я заставила себя продержаться еще полчаса. После чего с гордостью мысленно окрестила себя героиней и легла спать.

А утром проснулась с болью в висках. Что только не лезло в голову – и таблица умножения, и устройство гидравлической системы, и сложные логарифмические уравнения. Только вот все это настолько перемешалось, что извлечь мало-мальскую выгоду из сумбурной каши представлялось сомнительным. Не говоря уже о том, чтобы превратить кусок металла в золото. Силу пятого нали явно переоценили.

Я прогнала его быстро – то ли он недостаточно сильно вцепился в жилу, то ли мое восстановление пошло быстрее.

С шестым пришлось повозиться. Я ж сразу стала красоткой. Смотрела на себя в зеркало и поверить не могла, что у меня такая офигенная внешность. Глазищи большие, голубые, как у героинь русских сказок. Аленушка вылитая! Только коса не русая, а пепельно-белая. И волосы необычного оттенка – девушки готовы платить бешеные деньги парикмахерам, чтобы добиться такого. И хорошо, что ростом не вышла – маленьких ведь любят.

– Хватит в зеркало пялиться – счастье свое проглядишь, – проворчал Глеб, отвлекая меня от созерцания собственной безупречности. – Обедать идем.

Я пригладила на удивление мягкие и шелковистые волосы, бросила еще один восхищенный взгляд на ослепительное отражение и поплелась на кухню.

– От шестого толку ноль, но если правда то, что говорят о седьмом – это можно использовать с пользой, – серьезно сказал Глеб, ставя передо мной тарелку с дымящимися пельменями.

Снова пельмени! Ненавижу. Уже поперед горла стоят. Надо взять себя в руки и приготовить нормальную еду. Котлет там накрутить. Хотя не уверена, что у Глеба есть мясорубка.

– Пользу?

– Только не говори, что у тебя нет соблазна узнать, что о тебе думают другие.

– Я и так это знаю. – Пожала плечами. – Хотя...

Соблазн был. Огромный, непреодолимый. Выяснить все для себя раз и навсегда, чтобы больше не мучиться. Ведь когда знаешь точно, обманывать себя труднее.

Но продержать в себе нали лишний день означает вновь подвергнуться опасности истощения.

– Ага, дилемма, – словно прочитав мои мысли, сказал Глеб. – Но ты можешь остановиться, подождать, пока накопишь достаточно, чтобы выдержать лишний день.

– Шутишь? Я и так вожусь слишком долго! Кира у охотника, забыл? Я не буду ждать. Сегодня же прогоню нали и впущу следующего. Интересно, что нужно, чтобы впустить седьмого?

Глеб пожал плечами.

– Возможно, узнать скрытую правду?

– Ага, ну и где я возьму скрытую правду? Вернее, тайн-то полно, только кто мне их расскажет?

– У меня есть секреты, о которых никто не знает. И с кем мне делиться, если не с тобой?

– Если ты имеешь в виду то, что ты поклялся не рассказывать, то лучше не надо.

Интересно, а что на самом деле будет, если нарушить клятву глубинным кеном? Если я нарушу, например? Вряд ли Тан отправит воскрешенных атли обратно на тот свет. Хотя рисковать я не собиралась – хватит мне и насущных проблем. Но в целом, если вдруг? Обрушится ли на мою голову гнев великих Первозданных? Или богов, создавших Первых? Или это просто клятва – слова, растворившиеся в воздухе?

Глеб ошибся. В отличие от остальных, седьмой нали пришел сам, без предварительных ритуалов.

Живот болел постоянно, и вставать с постели не хотелось.

– Ты как, держишься? – заботливо спросил Глеб и взял меня за руку.

А другой голос, похожий на голос друга, но более глухой и тихий произнес: «Только держись, Полевая! Потому что я боюсь за тебя».

Мысли. Это его мысли! Седьмой нали действительно позволяет...

– Ты сейчас там? – Глеб прислонил палец к виску. – В моей голове?

– Извини. – Я скорчила виноватую рожицу.

– Офигеть!

Я села на кровати, преодолевая усталость и нежелание двигаться. Нужно делать, что задумала. До конца осталось не так много. Я смогу.

– Не буду медлить, поеду к атли. Ты со мной?

– Нет. У меня дела в городе. Да и жутко как-то, когда ты у меня в мозгах копаешься.

– Не переживай, долго я нали не выдержу. К тому же я почти у финиша.

– Это меня и пугает, – пробубнил Глеб и крепко сжал мою руку.

У атли было шумно. Суетливо. И громко. Невыносимо громко – от такого количества мыслей вокруг болела голова и сосредоточиться оказалось невозможно.

В выходной в доме всегда много людей. Каждый о чем-то думает, мечтает, сожалеет. И если раньше все это оставалось для меня загадкой, то сегодня я буквально оглохла от чужих мыслей.

Юля – мама Димы – ужасно боялась за сына. Ее тревога растеклась по гостиной, а сама она взглядом коршуна следила за каждым движением мальчика. Заложница обстоятельств – вот кто она. Как и я.

Алина грустила, вытирая пыль с барной стойки. Влад не привык церемониться со своими женщинами. Я должна была чувствовать злорадство, но мне просто стало ее жаль. Ревность растворилась, словно ее и не было. Что толку ревновать того, кто тебе не принадлежит?