Трудный возраст века

Но из сказанного о защитниках Серебренникова не следует, что его противники чем-то лучше. Те противники, которые требуют его распять – но не потому что они верят в его виновность, в то, что он положил в карман не менее 68 млн рублей из суммы, выделенной в 2011-2014 годах на реализацию проекта «Платформа». Чисто юридическая истина им точно так же по барабану. Им важно, чтобы Серебренников сидел, потому что он «не наш», не по-нашему выглядит, не по-нашему одевается, в своем творчестве воспевает половые извращения (а возможно, занимается ими и в своей частной жизни) и, судя по всему, не очень чтит нашу православную веру.

Более того, эти люди надеются на кампанию. На то, что государство наконец-то решило навести порядок в культуре. Что завтра следователи придут к режиссеру Учителю. А послезавтра навестят Константина Райкина. А на той неделе доберутся и до Звягинцева. В общем, все мутные личности получат свое, и никогда больше не будет ни гомоэротического балета «Нуреев», ни богомерзкого «Тангейзера», ни кощунственной «Матильды». Будут только березки, колокольные звоны, хоругви и «Ночные волки».

В общем, противники-то будут пострашнее защитников. Если защитники всего лишь хотят поблажек по кастовому принципу, то противники по тому же кастовому принципу мечтают о репрессиях. И если государство еще сохранило остатки здравого смысла, то оно будет просто обязано зримо дистанцироваться от этих добровольных помощников правосудия.

В социальных сетях напоминают, что последним арестованным московским режиссером был Всеволод Мейерхольд; было это почти восемьдесят лет назад. Параллель эффектная, но неработоспособная. Если в то время государство действительно интересовали такие вещи, как лояльность и идейная грамотность, то современные власти такими глупостями не увлекаются. В случае Серебренникова вся «вина» государства сводится к тому, что режиссеру дали много государственных денег. Именно здесь – начальная точка разыгравшейся драмы.

Зачем вообще наши власти финансируют театр? Одно из двух. Либо они таким образом откупаются от «либеральной интеллигенции», и тогда ее гнев понятен – это все равно как русские князья проверяли баскаков на предмет целевого расходования дани.

Либо государство в самом деле желает поддержать культуру. Но в этом случае не только Следственный комитет, но и общество вправе подумать – а насколько рационально и справедливо расходуются эти деньги?

Например, почему такой перекос в сторону театров? Ведь на один только разнесчастный проект «Платформа», который то ли был, то ли не был реализован, было выделено 210 млн рублей. В то же время на весь Год литературы в России (2015 год, если помните) было от правительственных щедрот отслюнявлено лишь 300 млн. В этом при желании можно найти и нечто утешительное – к режиссерам следователи ходят, а к писателям – нет, но все-таки: неужели для национальной культуры сценическое искусство важнее искусства слова?

Душа болит, например, за отечественную поэзию. Она тоже убыточна, как и театр, но куда менее криминогенна. А ведь 68 млн рублей, судьба которых будет теперь решаться в суде, можно было бы раздать, по миллиону в одни руки, 68 русским поэтам. У нас есть 68 поэтов, которые этого заслуживают. Поверьте мне, никакого уголовного дела бы не было. Поэты бы эти деньги просто проели. А вот в мире Мельпомены все оказалось не так просто.

В итоге весь этот шумный скандал имеет смысл разложить на три отдельных составляющих.

Во-первых, это конкретные действия конкретного режиссера Серебренникова, которым может дать оценку только суд и только исходя из фактов дела.

Во-вторых, это принцип неподсудности своих за то, что они хороши собой и талантливы, и зеркальный принцип репрессирования чужих за то, что они идейно и эстетически неприятны. Оба принципа следует отвергнуть, и не только в данном случае.

Наконец, первоисточник проблемы – непрозрачная система финансирования культуры, никак не сопрягающаяся ни с экономической целесообразностью, ни с интересами общества, ни с иерархией самих культурных ценностей. Сегодня эта система купает режиссера в шоколаде, подсаживая на бюджетную иглу, завтра она тащит его в узилище, превращая в трагического героя.

Но для изменения этой системы требуется спокойный разговор о ценностях и о смыслах – впрочем, не очень приятный ни для интеллигенции, ни для власти. Это трудно. Проще кричать, обличать или злорадствовать.

АПН, 22.08.2017

«Игра престолов»: куда ведет лестница хаоса?