Трудный возраст века

Завершился седьмой, предпоследний сезон сериала «Игра престолов». Он отличался от предыдущих не только количеством серий (семь вместо десяти). Сузилась география сериала: все действие сосредоточилось в Вестеросе. Поблекли краски, вместо живописных костюмов из прошлых сезонов герои предпочитают одеваться в темное, немаркое, да и потеплее: зима совсем близко, и в последней серии сезона мы видим, как в Королевской Гавани (условные субтропики) идет снег. Меньше стало секса и насилия, так что седьмой сезон в целом можно было бы рекомендовать для семейного просмотра.

Изменилась и обстановка вокруг сериала: впервые одна из серий утекла в сеть раньше назначенного срока, появилось невиданное количество спойлеров, которые активнейшим образом распространялись.

Последнее говорит об усталости фанатов от явно затянувшегося зрелища: количество просмотров еще бьет рекорды, но зрителю уже хочется поскорее узнать, чем дело кончится, и в этом смысле он готов удовлетвориться простым пересказом.

Одновременно растет количество «престолоскептиков», все больше людей гордо заявляет: «не смотрели и не будем», и все чаще приходится отвечать на вопрос: чем же «Игра престолов» может привлечь разумного взрослого человека?

Уж явно не драконами, не мечами и не ходячими мертвецами. Зрелищ этого рода и без того хватает, жанр «фэнтези» нынче велик и изобилен. Есть, однако, некое содержание, выходящее за рамки изобразительного ряда.

Джордж Мартин – невеликий стилист. В отличие, например, от Терри Пратчетта, в книгах которого английский язык действует как полноправный и, может быть, главный персонаж, эпопея «Песнь льда и пламени» написана безыскусным языком коммерческого чтива, и в этом смысле у российских фантастов, недавно общавшихся с мэтром под Петербургом, не было причин комплексовать. И тем не менее Джордж Мартин – гений. Как кто? Как практический и экспериментальный культуролог.

Он построил свой мир таким образом, что все в нем кажется нам знакомым, но ни один элемент не имеет однозначного прототипа, так что даже историк школы Фоменко затруднился бы сказать, что с чем следует отождествить. Так, Валирия – это отчасти Рим, отчасти Египет, отчасти легендарная Атлантида. Браавос похож и на Венецию, и на Антверпен, и на античный Родос. Религия Семи сочетает в себе черты христианства и язычества. Да и в целом мир Мартина, который принято считать «альтернативным Средневековьем», непринужденно включает в себя черты более древних эпох. Этот культурологический калейдоскоп дает повод по-иному взглянуть на реальную историю, идеологию и культуру.

Затем «Игра престолов» – это политический сериал. Полеты на драконах и махания мечами занимают в нем меньше места, чем разговоры о политике, сбывшиеся и провалившиеся политические расчеты, неожиданные союзы и вероломные предательства, изнурительные переговоры, а под занавес сезона мы увидели даже настоящую международную конференцию.

В свое время братья Стругацкие дали советской интеллигенции язык для описания политической реальности. «Игра престолов» предлагает свой язык, который в современном мире не останется без применения. Сегодня за черными приходят белые, но не все так плохо, ведь «хаос – это лестница».

Это слова Петира Бейлиша, Мизинца, прозвучавшие еще в третьем сезоне. «Хаос – это не провал. Хаос – это лестница. Многие пытались взобраться по ней, но оступались и уже не пытались вновь: падение ломало их. У других был шанс взойти наверх, но они отказывались, продолжая цепляться за государство, за богов или за любовь. Все это иллюзии. Реальна лишь лестница, и важен лишь подъем наверх».

Мизинец скатился по этой лестнице с перерезанным горлом, но его слова повторил Бран Старк. Очевидно, что для него они имеют совершенно другой смысл. Кризис создает новые возможности, и от каждого человека зависит, как ими воспользоваться. С этими-то возможностями и связана главная тема сериала.

А в чем она, эта главная тема? В борьбе за Железный трон? Но сами сценаристы сделали все для того, чтобы зритель охладел к этой теме. Железный трон нынче редко показывают, да и не все ли равно, кто на нем сидит?

Главная тема в другом: рождение личности на обломках родового начала, ее освобождение от имманентностей, как некогда любил говорить Дмитрий Быков.

Обрушение рода в сериале – тотальный процесс, не знающий исключений. Таргариены пришли в упадок еще до начала сериального времени. В первых сезонах низвергаются Старки, за ними приходит черед Ланнистеров, которые до этого, как кукушата, выкинули из гнезда Баратеонов. В двух последних сезонах умножаются на нуль Болтоны, Фреи, Тиреллы и Тарли.

Если в начале сериала мир Вестероса похож на игровую доску, на которой каждая фигура полностью определяется своим цветом, принадлежностью роду, то хаотический распад родового начала предоставляет индивидуума самому себе.