Трудный возраст века

Конечно, в этой дискуссии иной раз звучит и особое мнение меньшинства. Меньшинство (например, Брет Стивенс в «Нью-Йорк Таймс») робко предполагает, что надо бы все-таки отделять политику от литературы и ценить инакомыслящих писателей за талант, продолжая ругать их за гражданскую позицию. Стивенс вообще не понимает, почему в этот раз возник такой шум, ведь прежде мы видели очень разных нобелиатов. Гюнтер Грасс служил в войсках СС, Габриэль Гарсиа Маркес дружил с «диктатором» Кастро, а Жан-Поль Сартр вообще был в восторге от СССР. Наконец, что уже совсем близко к нынешнему случаю, британский драматург Гарольд Пинтер, удостоенный Нобелевки в 2005 году, тоже высказывался в защиту сербов, да и вообще они с Хандке одни и те же открытые письма подписывали. Но скандала такой остервенелости тогда не было.

Как предполагает Стивенс, дело в том, что все перечисленные были левыми, а Хандке вроде бы «считается фашистом». Выходит, с точки зрения мировой идейной машины левые – люди небезнадежные; ну подумаешь, сегодня сдуру похвалит каких-нибудь красных кхмеров, зато завтра, глядишь, выскажется в правильную сторону – за однополые браки, права трансгендеров или свободу миграции. А вот правых, «фашистов», ни к какому делу уже не пристроишь.

Но даже такие компромиссные кочки зрения, на русский взгляд, мало оживляют унылый ландшафт этой дискуссии. Ведь главный тезис – демонизация сербов – в любом случае остается незыблемым. А ведь сербофобия – лишь уменьшенная модель русофобии, и вряд ли найдется хоть одна гадость про сербов, которую те же статусные интеллектуалы не готовы повторить про русских, да еще и со сгущением, с усилением.

И все-таки шведы нахулиганили. Все-таки они посмели наградить диссидента, прекрасно понимая, какой огонь вызывают на себя. Но есть такое ощущение, что они, во-первых, не сделали бы этого, если бы не было возможности уравновесить Хандке рукопожатной фигурой Токарчук, а во-вторых, что их решение насчет Хандке было мотивировано не сиюминутной политикой, а взглядом на дальнейшее развитие Нобелевской премии по литературе.

Все знают, что самым популярным, самым коммерчески успешным писателям Нобеля не дают. Никогда не видать премии ни Стивену Кингу, ни Джоан Роулинг, ни Джорджу Мартину. Считается, что они недостаточно высоколобы, хотя для создания полноценного фантазийного мира, как у Мартина, нужно иметь лоб ну никак не ниже, чем у Алексиевич. С другой стороны, на фоне их гонораров премия, на которую едва купишь приличную квартиру в Москве, погоды не сделает. Одним словом, не дадут – и эту традицию Шведская академия, кажется, рушить не намерена. А вот давать премию людям «междисциплинарным», чья репутация крепко связана с каким-то другим видом искусства – это интересный путь развития. Первым в этом смысле был лауреат 2016 года Боб Дилан. Петер Хандке, известный в мире кино не меньше, чем в мире литературы, кажется, продолжает эту линию. Что ж, для премии, почти исполнившей традиционное еврейское пожелание «до ста двадцати», это любопытный способ стать ближе к народу.

Fitzroy Magazine, 24.10.2019

Людены или люденьги?

Поэт Всеволод Емелин обратился ко мне с претензией: почему я не защищаю Дмитрия Быкова, с которым так долго дружил, от развернувшейся травли? Я ничего не знал о травле и подумал, что за своими суетными делами упустил нечто поистине грандиозное. Пришлось изучить вопрос.

Оказалось, что никакой травли нет. Быков написал текст («Старшие братья», «Собеседник+», № 11, 2019), этот текст поругали. Я сейчас тоже напишу текст, и его тоже кто-нибудь поругает. Тексты ведь для того и пишутся, чтобы читатели их обсуждали. А какое может быть обсуждение без столкновения мнений?

Единственное, за что Быкову может быть обидно – это пустяковость повода для скандала. Это до какой же степени надо не знать Быкова, чтобы устроить шум вокруг рядового газетного материала – обзорной статьи на тему «Братья Стругацкие для чайников»? А ведь Быков только как прозаик широко известен почти двадцать лет, а как поэт и журналист – и того дольше. И его отношение к Стругацким, казалось бы, должно было стать для читателя общим местом.

Быков, с его колоссальной начитанностью, способен написать или рассказать о любом писателе, нашем или зарубежном. О писателе, которого не знаю я или которого не знаете вы. Но братья Стругацкие – это его родной дом в литературе, о них он, наверное, может одним духом накатать целый том, не заглядывая в интернет. Он их поклонник, их последователь и четырежды лауреат премии их имени (АБС-премия). Он много раз высказывался в печати о наследии братьев-фантастов, в том числе не раз говорил и о люденах – сверхчеловеках, которые, по мысли Стругацких, со временем должны выделиться из состава человеческой расы.