Читаем Труды по античной истории полностью

Эти топографические указания почерпнуты Павсанием из руководства, предназначенного для практических целей, где тоже указывается расстояние между пунктами (в стадиях)[283], говорится о характере дороги (ровная, идет в гору, становится крутой и т. д.), оговаривается, какова возможность провоза грузов, например – ὁδòς… ζεύγεσιν ἄβατος διὰ στενότητα, то есть «дорога для запряженных парой повозок непроходима из-за узости» (II, 11, 3). Часто даются две дороги: краткая, но плохая, и более удобная, но длинная. «Из Клеон в Аргос [ведут] две дороги, одна для путешествующих налегке, она очень короткая, другая же [проходит] через Трет, она тоже узкая, ибо ее окаймляют горы, но для повозок [ὀχήμασι] она все-таки более пригодна» (II, 15, 2). «Подъем на вершину Парнаса [идет] через Давлиду, он более длинный, чем из Дельф, но все-таки не такой трудный, как тот» (X, 5, 1). «Прямая дорога на Дельфы через Панопей, мимо Давлиды и Схисты, – это не единственный путь [проход – ἐσβολή] из Херонеи в Фокиду. В фокейский город Стирис ведет и другая дорога, каменистая и, главным образом, через горы [τραχεῖά τε… καὶ ὀρεινὴ τὰ πλέονα]. Длина этой дороги – сто двадцать семь стадий» (X, 35, 8). «В Аркадию есть проходы: [один] из Арголиды мимо Гисия и через гору Парфений – в область Тегеатов, два других – из Мантинеи, один – через место, называемое Прин, а другой – через Климак. Этот шире и имел для спуска сделанные некогда ступеньки» (VIII, 6, 4).

В некоторых случаях топографические указания заимствуются Павсанием из периплов, в которых указываются расстояния между гаванями, перечисляются заливы, видные с моря горы и мысы, игравшие роль маяков и, наконец, колодцы и источники с питьевой водой. «Кифера лежит напротив Бойев до [мыса] Платанистунт, у которого остров ближе всего приближается к материку, от этого мыса Платанистунт до мыса на материке, называемого Ослиной челюстью, плыть сорок стадий. На Кифере у моря находится гавань Скандея, а город Кифера отстоит от Скандеи примерно на десять стадий… Если плыть из Бойев к мысу Малеи, будет залив, называемый Нимфей; стоящая [ὀρθόν] статуя Посейдона и пещера, очень близко от моря, в которой источник питьевой воды [γλυκέος ὕδατος πηγή]. Если обогнуть мыс Малею и удалиться от него на сто стадий, как раз у границ Бойатов находится храм Аполлона, называемый Эпиделием» (III, 23, 1–2). «От Мессены до устья реки Памиса примерно восемьдесят стадий. [Памис] течет через распаханные земли и сам чист, для кораблей судоходен, от моря стадий на десять (IV, 34, 1). Город Корона [находится] на правом берегу Памиса у моря, под горой Мафией… Если пройти немного дальше, там в море впадает река Биас… В двадцати стадиях от дороги – источник Платанистон… Оттуда вода, пригодная для питья, попадает в Корону (IV, 34, 4). С городом Короной граничат Колониды… Лежит город Колониды на возвышенности близко от моря (IV, 34, 8). [Асин] лежит у моря… От Колонид до нее сорок стадий пути, и столько же от Асина до [мыса], называемого Акрит. Акрит сильно выдается в море, перед ним лежит пустынный остров Феганусса, за Акритом находится залив Финикус, и напротив него острова Ойнуесы» (IV, 34, 12). «Если плыть в Эгий из Патр, прежде всего будет мыс, называемый Рион, отстоящий от Патр на пятьдесят стадий. Гавань Панорм на пятнадцать стадий дальше мыса. На следующие пятнадцать стадий от Панорма отстоит крепость, называемая крепостью Афины. Если плыть морем до гавани Эриней от крепости Афины, это будет девяносто стадий, от Эринея же до Эгия – еще шестьдесят. Дорога же сухим путем приблизительно на сорок стадий короче рассказанной» (VII, 22, 10). «Если плыть из Кревсиса не в открытое море, а вдоль берега Беотии, то направо будет город Фисба. Прежде всего, у моря будет гора. Если ее перевалить, то ты окажешься на равнине, а за ней будет другая гора. Город находится у ее подошвы… Если плыть отсюда дальше, у моря будет небольшой город Тифа» (IX, 32, 2–3).

Необходимо указать на следующее обстоятельство: указания топографического характера у Павсания отрывочны, непрерывной картины маршрута они никогда не дают (в последнем легко убедиться, посмотрев на схемы, составленные К.Робертом для восстановления пути, которому следовал Павсаний в своем путешествии, маршрут которого был якобы положен в основу композиции «Описания Эллады»), а поэтому использовать их в практических целях, как итинерарий или перипл, вопреки мнению филологов эпохи романтизма, прежде всего – К.О.Мюллера и Э.Курциуса, невозможно. «Описание Эллады» было написано как книга для чтения, а поэтому не может именоваться «бедекером древности», как любили называть его в XIX в.

Перейти на страницу:

Все книги серии Humanitas

Индивид и социум на средневековом Западе
Индивид и социум на средневековом Западе

Современные исследования по исторической антропологии и истории ментальностей, как правило, оставляют вне поля своего внимания человеческого индивида. В тех же случаях, когда историки обсуждают вопрос о личности в Средние века, их подход остается элитарным и эволюционистским: их интересуют исключительно выдающиеся деятели эпохи, и они рассматривают вопрос о том, как постепенно, по мере приближения к Новому времени, развиваются личность и индивидуализм. В противоположность этим взглядам автор придерживается убеждения, что человеческая личность существовала на протяжении всего Средневековья, обладая, однако, специфическими чертами, которые глубоко отличали ее от личности эпохи Возрождения. Не ограничиваясь характеристикой таких индивидов, как Абеляр, Гвибер Ножанский, Данте или Петрарка, автор стремится выявить черты личностного самосознания, симптомы которых удается обнаружить во всей толще общества. «Архаический индивидуализм» – неотъемлемая черта членов германо-скандинавского социума языческой поры. Утверждение сословно-корпоративного начала в христианскую эпоху и учение о гордыне как самом тяжком из грехов налагали ограничения на проявления индивидуальности. Таким образом, невозможно выстроить картину плавного прогресса личности в изучаемую эпоху.По убеждению автора, именно проблема личности вырисовывается ныне в качестве центральной задачи исторической антропологии.

Арон Яковлевич Гуревич

Культурология
Гуманитарное знание и вызовы времени
Гуманитарное знание и вызовы времени

Проблема гуманитарного знания – в центре внимания конференции, проходившей в ноябре 2013 года в рамках Юбилейной выставки ИНИОН РАН.В данном издании рассматривается комплекс проблем, представленных в докладах отечественных и зарубежных ученых: роль гуманитарного знания в современном мире, специфика гуманитарного знания, миссия и стратегия современной философии, теория и методология когнитивной истории, философский универсализм и многообразие культурных миров, многообразие методов исследования и познания мира человека, миф и реальность русской культуры, проблемы российской интеллигенции. В ходе конференции были намечены основные направления развития гуманитарного знания в современных условиях.

Валерий Ильич Мильдон , Галина Ивановна Зверева , Лев Владимирович Скворцов , Татьяна Николаевна Красавченко , Эльвира Маратовна Спирова

Культурология / Образование и наука

Похожие книги

10 мифов о 1941 годе
10 мифов о 1941 годе

Трагедия 1941 года стала главным козырем «либеральных» ревизионистов, профессиональных обличителей и осквернителей советского прошлого, которые ради достижения своих целей не брезгуют ничем — ни подтасовками, ни передергиванием фактов, ни прямой ложью: в их «сенсационных» сочинениях события сознательно искажаются, потери завышаются многократно, слухи и сплетни выдаются за истину в последней инстанции, антисоветские мифы плодятся, как навозные мухи в выгребной яме…Эта книга — лучшее противоядие от «либеральной» лжи. Ведущий отечественный историк, автор бестселлеров «Берия — лучший менеджер XX века» и «Зачем убили Сталина?», не только опровергает самые злобные и бесстыжие антисоветские мифы, не только выводит на чистую воду кликуш и клеветников, но и предлагает собственную убедительную версию причин и обстоятельств трагедии 1941 года.

Сергей Кремлёв

Публицистика / История / Образование и наука
Психология войны в XX веке. Исторический опыт России
Психология войны в XX веке. Исторический опыт России

В своей истории Россия пережила немало вооруженных конфликтов, но именно в ХХ столетии возникает массовый социально-психологический феномен «человека воюющего». О том, как это явление отразилось в народном сознании и повлияло на судьбу нескольких поколений наших соотечественников, рассказывает эта книга. Главная ее тема — человек в экстремальных условиях войны, его мысли, чувства, поведение. Психология боя и солдатский фатализм; героический порыв и паника; особенности фронтового быта; взаимоотношения рядового и офицерского состава; взаимодействие и соперничество родов войск; роль идеологии и пропаганды; символы и мифы войны; солдатские суеверия; формирование и эволюция образа врага; феномен участия женщин в боевых действиях, — вот далеко не полный перечень проблем, которые впервые в исторической литературе раскрываются на примере всех внешних войн нашей страны в ХХ веке — от русско-японской до Афганской.Книга основана на редких архивных документах, письмах, дневниках, воспоминаниях участников войн и материалах «устной истории». Она будет интересна не только специалистам, но и всем, кому небезразлична история Отечества.* * *Книга содержит таблицы. Рекомендуется использовать читалки, поддерживающие их отображение: CoolReader 2 и 3, AlReader.

Елена Спартаковна Сенявская

Военная история / История / Образование и наука
1993. Расстрел «Белого дома»
1993. Расстрел «Белого дома»

Исполнилось 15 лет одной из самых страшных трагедий в новейшей истории России. 15 лет назад был расстрелян «Белый дом»…За минувшие годы о кровавом октябре 1993-го написаны целые библиотеки. Жаркие споры об истоках и причинах трагедии не стихают до сих пор. До сих пор сводят счеты люди, стоявшие по разные стороны баррикад, — те, кто защищал «Белый дом», и те, кто его расстреливал. Вспоминают, проклинают, оправдываются, лукавят, говорят об одном, намеренно умалчивают о другом… В этой разноголосице взаимоисключающих оценок и мнений тонут главные вопросы: на чьей стороне была тогда правда? кто поставил Россию на грань новой гражданской войны? считать ли октябрьские события «коммуно-фашистским мятежом», стихийным народным восстанием или заранее спланированной провокацией? можно ли было избежать кровопролития?Эта книга — ПЕРВОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ трагедии 1993 года. Изучив все доступные материалы, перепроверив показания участников и очевидцев, автор не только подробно, по часам и минутам, восстанавливает ход событий, но и дает глубокий анализ причин трагедии, вскрывает тайные пружины роковых решений и приходит к сенсационным выводам…

Александр Владимирович Островский

Публицистика / История / Образование и наука