Читаем Труды по античной истории полностью

51 У Гесихия в статье Βίῃφι упоминается имя Полемона, но его текста не содержится.

52 Hesych. S. v. Ἐφωδίων.

53 Athen. XIII, 602c. Неанф (см. прим. к фр. 44), текст которого дошел в пересказе Афинея (XIII, 602c), и Диоген Лаэртский (I, 10, 100) сообщают, что Кратин добровольно принес себя в жертву, когда Эпименид производил очищение Афин от Килоновой скверны. Аристодем (у Диогена Лаэртского – Ктесибий), которого Неанф называет возлюбленным Кратина, после его смерти покончил с собой. Возможно, что именно это в рассказе о них Полемон считает чепухой.

54 Athen. IX, 387. Истр, сын Менандра (III в. до н. э.), младший современник, ученик, а по некоторым сведениям (Sud. S. v.) – бывший раб Каллимаха. Младший из аттидографов, ровесник Полемона, острóта которого связана с недобросовестностью Истра как историка.

55 Schol. Vet. Pind. Nem. 5, 89. Близкий по содержанию текст имеется у Павсания (I, 39, 3): Тесей – изобретатель гимнастической борьбы – Керкиона победил не силой, а благодаря изобретенному им искусству. Форбант, согласно мифу, переданному в цитированных схолиях, был учителем (παιδοτρίβης) Тесея; то же самое утверждал Истр.

56 Athen. XI, 462a. Эта – горный кряж в южной Фессалии. Топографические указания содержатся у Павсания (X, 22, 1): со стороны города Гераклеи на Эту ведет узкая тропинка, которая проходит мимо развалин Трахина; несколько выше этого места находится храм Афины Трахиниды, а в нем – посвящения (вероятно, их было немало, так как Бренн в 279 г. до н. э. намеревался захватить это святилище в целях обогащения). Поблизости от Гераклеи находилась могила Деяниры (Paus. II, 23, 5). Именно эти объекты могли привлечь сюда Полемона. Киликраны – происхождение этнонима неясно. Другую, но не более правдоподобную этимологию дает Макробий (Saturn. V, 21, 18) со ссылкой на Ферекида и Паниасида Галикарнасского: Геракл переплыл море на лодке, напоминающей килик, по этой причине его спутники стали называться киликранами. Афаманы упоминаются Страбоном, Плутархом и Титом Ливием в связи с Фессалией и южным Эпиром, как одно из местных племен.

57 Athen. XI, 497f.

58 Athen. V, 210a.

59 Athen. IX, 388c. Без ссылки на Полемона этот рассказ приводит Элиан (H. A. III, 42).

60 Athen. XI, 484c. Это описание напоминает рассказ Павсания о статуях в храме Диониса в Афинах (I, 20, 2). Можно предположить, что именно об этих статуях рассказывает Полемон.

61 Athen. XI, 483c.

62 У Афинея (IX, 410c) имя Полемона упоминается, но текст не приводится.

63 Athen. XI, 474c. Имеется в виду картина, иллюстрирующая миф о свадьбе Перифоя и Гипподамии (Ps.-Apoll. Bibl. Epit. I, 21) или Деидамии (Plut. Thes. 30), которая закончилась битвой с кентаврами. Такую картину в Афинах в храме Тесея близ Птолемеева гимнасия видел Павсаний (I, 17, 2). Возможно, Полемон рассказывает именно об этой картине. Судя по «Метаморфозам» Овидия (XII, 210–530), это был вообще распространенный в живописи сюжет. Упоминание о чашах и светильнике не случайно; согласно Овидию, они заняли немаловажное место в битве: Тесей разбил голову Эврита старинным кратером (XII, 235), который был покрыт выпуклыми изображениями (signis extantibus asper). В качестве оружия использовались pocula… fragilesque cadi curvique lebedes (v. 242–243) – чаши, хрупкие кувшины и круглые лебедосы, а один из кентавров (v. 297) как оружие «тяжкий светильник схватил, где блистал огонь разноцветный» (lampadibum densum rapit funale coruscis), то есть как раз такой λύχνος ἔχων φλόγας ἀνακεχυμένας, о котором говорится у Полемона. Художник Гиппей упоминается у Плиния (Nat. Hist. XXXV, 40, 35), может быть, о нем же вспоминает Павсаний (I, 17, 2).

64 Athen. XV, 690e. Текст тематически близок к фр. 32 и 45. Основная тема здесь – πρῶτος εὑρετής, то есть «изобретатель»: Паламед – игры в кости, Гиппонакт – пародии, а Плангон – масла.

65 Sud. S. v. Ἀζηνιεύς.

66 Athen. III, 341a. Не называя имени Полемона, Плутарх два раза рассказывает этот анекдот в тех же словах, что и здесь (Quaest. Conv. IV, 2, 3. P. 665d; IV, 4, 2. P. 668c). Андрокид был современником Зевксида и Паррасия (Plin. Nat. Hist. XXXV, 64) и для Фив написал картину, изображающую битву при Левктрах (Plut. Pelop. 25).

67 Diog. Laert. II, 8, 104.

68 Diog. Laert. IV, 7, 58.

69 Diog. Laert. V, 5, 85.

70 Athen. VIII, 346b. Этот же текст повторяется у Климента Александрийского (Protrept. II, 38, 4).

71 Clem. Alex. Protrept. II, 38, 4.

72 Clem. Alex. Protrept. II, 39, 3. О культе Диониса Хиропсала (Χοιροψάλας) говорится также в схолиях к «Персам» Эсхила (v. 1054) и «Осам» Аристофана (v. 1318). О Беотийском Сикионе упоминается в схолиях к Олимпийским одам Пиндара (13, 148) и у Феста (p. 266).

Перейти на страницу:

Все книги серии Humanitas

Индивид и социум на средневековом Западе
Индивид и социум на средневековом Западе

Современные исследования по исторической антропологии и истории ментальностей, как правило, оставляют вне поля своего внимания человеческого индивида. В тех же случаях, когда историки обсуждают вопрос о личности в Средние века, их подход остается элитарным и эволюционистским: их интересуют исключительно выдающиеся деятели эпохи, и они рассматривают вопрос о том, как постепенно, по мере приближения к Новому времени, развиваются личность и индивидуализм. В противоположность этим взглядам автор придерживается убеждения, что человеческая личность существовала на протяжении всего Средневековья, обладая, однако, специфическими чертами, которые глубоко отличали ее от личности эпохи Возрождения. Не ограничиваясь характеристикой таких индивидов, как Абеляр, Гвибер Ножанский, Данте или Петрарка, автор стремится выявить черты личностного самосознания, симптомы которых удается обнаружить во всей толще общества. «Архаический индивидуализм» – неотъемлемая черта членов германо-скандинавского социума языческой поры. Утверждение сословно-корпоративного начала в христианскую эпоху и учение о гордыне как самом тяжком из грехов налагали ограничения на проявления индивидуальности. Таким образом, невозможно выстроить картину плавного прогресса личности в изучаемую эпоху.По убеждению автора, именно проблема личности вырисовывается ныне в качестве центральной задачи исторической антропологии.

Арон Яковлевич Гуревич

Культурология
Гуманитарное знание и вызовы времени
Гуманитарное знание и вызовы времени

Проблема гуманитарного знания – в центре внимания конференции, проходившей в ноябре 2013 года в рамках Юбилейной выставки ИНИОН РАН.В данном издании рассматривается комплекс проблем, представленных в докладах отечественных и зарубежных ученых: роль гуманитарного знания в современном мире, специфика гуманитарного знания, миссия и стратегия современной философии, теория и методология когнитивной истории, философский универсализм и многообразие культурных миров, многообразие методов исследования и познания мира человека, миф и реальность русской культуры, проблемы российской интеллигенции. В ходе конференции были намечены основные направления развития гуманитарного знания в современных условиях.

Валерий Ильич Мильдон , Галина Ивановна Зверева , Лев Владимирович Скворцов , Татьяна Николаевна Красавченко , Эльвира Маратовна Спирова

Культурология / Образование и наука

Похожие книги

10 мифов о 1941 годе
10 мифов о 1941 годе

Трагедия 1941 года стала главным козырем «либеральных» ревизионистов, профессиональных обличителей и осквернителей советского прошлого, которые ради достижения своих целей не брезгуют ничем — ни подтасовками, ни передергиванием фактов, ни прямой ложью: в их «сенсационных» сочинениях события сознательно искажаются, потери завышаются многократно, слухи и сплетни выдаются за истину в последней инстанции, антисоветские мифы плодятся, как навозные мухи в выгребной яме…Эта книга — лучшее противоядие от «либеральной» лжи. Ведущий отечественный историк, автор бестселлеров «Берия — лучший менеджер XX века» и «Зачем убили Сталина?», не только опровергает самые злобные и бесстыжие антисоветские мифы, не только выводит на чистую воду кликуш и клеветников, но и предлагает собственную убедительную версию причин и обстоятельств трагедии 1941 года.

Сергей Кремлёв

Публицистика / История / Образование и наука
Психология войны в XX веке. Исторический опыт России
Психология войны в XX веке. Исторический опыт России

В своей истории Россия пережила немало вооруженных конфликтов, но именно в ХХ столетии возникает массовый социально-психологический феномен «человека воюющего». О том, как это явление отразилось в народном сознании и повлияло на судьбу нескольких поколений наших соотечественников, рассказывает эта книга. Главная ее тема — человек в экстремальных условиях войны, его мысли, чувства, поведение. Психология боя и солдатский фатализм; героический порыв и паника; особенности фронтового быта; взаимоотношения рядового и офицерского состава; взаимодействие и соперничество родов войск; роль идеологии и пропаганды; символы и мифы войны; солдатские суеверия; формирование и эволюция образа врага; феномен участия женщин в боевых действиях, — вот далеко не полный перечень проблем, которые впервые в исторической литературе раскрываются на примере всех внешних войн нашей страны в ХХ веке — от русско-японской до Афганской.Книга основана на редких архивных документах, письмах, дневниках, воспоминаниях участников войн и материалах «устной истории». Она будет интересна не только специалистам, но и всем, кому небезразлична история Отечества.* * *Книга содержит таблицы. Рекомендуется использовать читалки, поддерживающие их отображение: CoolReader 2 и 3, AlReader.

Елена Спартаковна Сенявская

Военная история / История / Образование и наука
1993. Расстрел «Белого дома»
1993. Расстрел «Белого дома»

Исполнилось 15 лет одной из самых страшных трагедий в новейшей истории России. 15 лет назад был расстрелян «Белый дом»…За минувшие годы о кровавом октябре 1993-го написаны целые библиотеки. Жаркие споры об истоках и причинах трагедии не стихают до сих пор. До сих пор сводят счеты люди, стоявшие по разные стороны баррикад, — те, кто защищал «Белый дом», и те, кто его расстреливал. Вспоминают, проклинают, оправдываются, лукавят, говорят об одном, намеренно умалчивают о другом… В этой разноголосице взаимоисключающих оценок и мнений тонут главные вопросы: на чьей стороне была тогда правда? кто поставил Россию на грань новой гражданской войны? считать ли октябрьские события «коммуно-фашистским мятежом», стихийным народным восстанием или заранее спланированной провокацией? можно ли было избежать кровопролития?Эта книга — ПЕРВОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ трагедии 1993 года. Изучив все доступные материалы, перепроверив показания участников и очевидцев, автор не только подробно, по часам и минутам, восстанавливает ход событий, но и дает глубокий анализ причин трагедии, вскрывает тайные пружины роковых решений и приходит к сенсационным выводам…

Александр Владимирович Островский

Публицистика / История / Образование и наука