Труды

Если мы хотим продолжить наш процесс осмысления христианской жизни Сульпиция в Примулиаке, то мы должны обратиться к его методам использования и подхода к Библии. Чтение Писания и пребывание в молитве тесно переплетается в монашеской жизни. Мартин, например, посвящал каждое мгновение одному из этих занятий и даже когда читал, то “никогда не отвлекал свою душу от молитвы”[55]. Разумно предположить, что монашеская традиция “чтения о Боге” рассматривала Библию как первоисточник и исходную точку для размышления: первый шаг на “райскую лестницу”, которая ведет, через размышление и молитву, к “видению Бога”[56]. Монашеские произведения имеют тенденцию быть глубоко насыщенными Библией, особенно псалмами. Однако работы Сульпиция едва ли соответствуют этому образцу, поскольку в индексе цитирования Хальма мы находим только 5 цитат из Библии в произведениях, посвященных Мартину, и 7 - во всех остальных. Это являет собой существенный контраст с письмами друга Сульпиция, Паулина, который всегда щедро расцвечивает свои мысли словами Писания.

Начнем с того, что издатель произведений Сульпиция середины прошлого века, К. Хальм весьма недооценивает количество библейских аллюзий в трудах Сульпиция. Современные исследования показали, что их 10 только в “Житии Мартина”, а не 2, как указывает Хальм; подобное может быть установлено и для всех других работ Сульпиция. Более того, сульпициево изображение Мартина часто несет скрытые библейские намеки даже в том случае, когда мы не можем с достаточной степенью уверенности указать на определенный источник, поскольку знаем, что Сульпиций был хорошо знаком с Библией[57].

Тем не менее, факт остается фактом: произведения Сульпиция не столь насыщены Библией, как это мы видим у Паулина. Показательный пример этого отличия мы видим в том моменте, когда Сульпиций прямо включает целый фрагмент из одного письма Паулина в свою “Хронику”. Сульпиций воспроизводит сообщение Паулина и даже некоторые его слова; но включает их в свою собственную стилевую конструкцию и опускает цитаты из псалмов[58]. Подобная процедура умышленного избегания слов Библии имеет место на всем протяжении “Хроники”[59]. Это показывает, что относительная бедность библейских аллюзий в произведениях Сульпиция не выходит за рамки его преднамеренного замысла: он сознательно решил не насыщать свою работу фразами из Писания.

Необходимо также подумать, почему в трудах Сульпиция оказалось столь малозаметным влияние Библии[60]. Здесь есть два ответа. Первый заключается в том простом факте, что Сульпиций - человек позднеримской империи и потому получил образование в светской школе, формировал свой стиль под влиянием великих классических авторов языческого Рима. Он был уже сложившимся человеком, возможно 30 лет, когда решил начать аскетическую жизнь; и было бы весьма странно, если бы он кардинально изменил свой литературный стиль в этот период своей жизни. Его случай не идет в сравнение с типичным средневековым монахом, который с детских лет упражнялся в монастыре и получал основы христианской, неклассической, латыни.

Второй ответ может быть найден в осмыслении жанра произведений Сульпиция, их целей и аудитории. Хотя все письма Сульпиция к Паулину утеряны, из ответов последнего мы можем заключить, что в них Библия играла более важную роль, чем в дошедших до нас работах. Причина этого, наверное, заключается в том, что Сульпиций писал Паулину, как человеку уже обратившемуся к аскетизму. Что же касается работ о Мартине и “Хроники”, то в них Сульпиций попытался выйти за рамки узкого круга посвященных христиан, обращаясь к таким же начитанным в римских классиках читателям, как и он сам. Язык Vetus Latina Библии их ужасно раздражал, - как, весьма вероятно, и самого Сульпиция. Сульпиций говорил их языком отчасти потому, что это было для него более привычно, а отчасти еще и с целью отучить их от языческих классиков. Таким образом, в то время, как выдающаяся роль Писания в произведениях Паулина может быть прямо взята как показатель важности Библии для этого автора, мы не можем сделать противоположного вывода из относительной бедности библейских аллюзий в сохранившихся работах Сульпиция. Учитывая данный культурный, неявно христианский, компонент его аудитории, мы не должны ожидать прямых библейских реминисценций в литературных произведениях Сульпиция, как, например, в “О граде Божьем” Августина.