Труды

Сейчас, когда мы располагаем негативным свидетельством относительно подхода Сульпиция к Библии, мы можем свободно и по-новому взглянуть на данные позитивного характера. Для начала возьмем “Хронику”. Она рассказывает об истории избранного Богом народа от сотворения мира до времени самого Сульпиция. Для более чем половины этой работы источником является Ветхий Завет. Сульпиций поясняет, что он хотел в сжатом виде изложить всю священную историю в 2-х книгах, опуская малозначащие детали. В то же время он определенно говорит о том, что сознательно исключает “все загадочные Божественные дела” из своего описания, поскольку, как он полагает, они могут быть поняты только в контексте самой Библии[61]. Это показывает, что Сульпиций рассматривает Библию как нечто, что может быть прочтено на двух уровнях: на поверхности было прямое описание событий, простая история; за ней же скрывается “загадка”, прообразы будущего, которые могут быть поняты только мудрым[62]. В “Хронике” он сознательно останавливается на “просто истории”, и возможно поэтому столь быстро пробегает пророческие книги, описанием содержания которых он явно пренебрегает[63]. Так, например, по поводу Иезикииля он пишет: “Загадка будущего и воскресения была открыта им. Его книга имеет огромное значение и должна быть прочитана с вниманием” - и все[64]. Единственную загадку. которую посчитал нужным изложить Сульпиций, был сон Навуходоносора, в котором тот увидел статую с ногами из железа и глины. Сульпиций интерпретирует этот сон как знак внутренних сумятиц и смешение варваров с Римской империей в его дни: и это означало, что конец света близок[65].

Возможно сульпициево чувство близящейся катастрофы позволит объяснить и его личную “загадку”. Весьма характерным является комментарий на удлинение имен Авраама и Сарры, “ибо это не Его (т.е. Бога - А.Д.) задача объяснять смысл этой неслучайной тайны”[66]. Подобная сдержанность делает весьма затруднительным высказывание о том, как Сульпиций понимал, что значит интерпретировать Библию на нелитературном уровне; но, похоже, он основывался на типологической форме экзегезы в том виде, как она была широко распространена в церкви со II в. и сформировала часть основы катехизического наставления, даваемого всем христианам[67].

В этом отношении Сульпиций, возможно, находился под влиянием идей Илария из Пуатье. Подобно Сульпицию, Иларий с большим уважением относился к хронологическому описанию фактов и принимал стиль историков для своего объяснения “имевшего место и сказанного” в Евангелиях, и он также рассматривал эти внешние события как вуаль, сквозь которую должно было быть распознано их духовное значение[68]. Это означает, что, теоретически, его подход был сходен с сульпициевым, хотя, практически, их работы были разными. Сульпиций сосредоточился на исключительно прямом хронологическом описании. К тому времени Сульпиций уже прочитал “Книгу тайн” и, может быть, оттуда он и почерпнул илариевский подход к Библии[69]. Возможно, мы видим отражение слов Илария у Сульпиция в таком выражении, как “неслучайная тайна”, в его почтительном обращении к “ученым мужам”, которые “прозревают знамение будущей тайны страданий [Христа]” через образ Ламеха и безымянного юноши[70]. Конечно, если эти фразы взять в контексте его дружбы с Паулином, чьи письма полны духовной интерпретации Библии, то мы обнаружим, что Сульпиций был неоригинален в своем подходе.

Однако, есть основания утверждать, что сам Сульпиций более чем тяготел к прямому историческому пониманию Библии и не рассматривал себя как одного из “разумных”, который находится во всеоружии, дабы выявить ее внутренний смысл[71]. Это впечатление подкрепляется возможно единственным сохранившимся свидетельством самого Сульпиция: его интерпретацией библейского сюжета, который сохранился, правда, в поврежденном виде в одном из писем Паулина к нему. Паулин прокомментировал первый стих Песни Песен: “Ибо ласки твои лучше вина”[72], который он трактует таким образом, что молоко благодати Нового Завета лучше вина справедливости Завета Ветхого. Затем он продолжает, сообщая нам интерпретацию Сульпиция: “Но эта, как ты предпочитаешь трактовать, жидкость может быть понята и как сходная с молоком растений”[73]. Хотя такое прочтение является весьма предположительным, так как манускрипт в этой части поврежден, все реконструкции, которые возможны, сходятся в том, что интерпретация Сульпиция скорее литературная, Паулина же - более духовная и глубокая по смыслу.