Труп из Первой столицы

Ирина тут же вспомнила, как, получив звонок в редакцию от какого-то физика, Морской ужасно взволновался и, ведя Ирину под локоть вниз по улице Чайковской к Украинскому физико-техническому институту, приговаривал, что вот сейчас им предстоит увидеть настоящего гения. Человека, который первым в мире сумел расщепить атом! И пояснял, что все гении, виденные ими ранее, меркнут, потому что этот стопроцентный и, как представитель точной науки, не зависит ни от вкуса, ни от взглядов смотрящего. На деле физик оказался очень остроумным и доброжелательным и, несмотря на крайнюю свою занятость, пытался предложить гостям чай. На двери его висела табличка «Л. Ландау. Осторожно! Кусается!». Высокий, несколько сутулый, в белом пиджаке, белоснежной рубашке и красном галстуке, хозяин кабинета с радушием и любопытством глядел на вошедших. Ноги у него при этом лежали на столе. Рядом, погруженный в книги, сидел короткостриженый мужчина в очках. Читая справочник, он так увлеченно что-то шептал сам себе и так ярко реагировал, что Ирина всерьез задумалась, не спрятан ли под суровой обложкой какой-нибудь юмористический трактат Остапа Вишни. Мужчина оказался физиком Матвеем Бронштейном. В Харьков он прибыл на конференцию, причем сразу после конференции московской, на которой присутствовали иностранные делегации, передавшие ленинградцу Бронштейну для его друга Ландау, проживающему в Харькове, небольшую посылочку, предназначенную для совершенно Ландау неизвестной балерины, разыскать которую можно было по телефону редакции, в которой работал ее муж. Так это и работало. Долго, с оказией через десятые, но надежные руки. Через людей, которые друг с другом были незнакомы, но, разумеется, не отказывались помочь. Ирина тоже не отказывалась, когда ее просили передать аналогичные посылки на гастролях.

— Если честно, эти приезжие к нам, местным, относятся весьма неприветливо. — на всякий случай добавила она вслух. — Никогда не зайдут, делают вид, что ужасно заняты. То в гримерку попросят передать конвертик, то с посыльным что-то пришлют.

Кстати, Бронштейн тоже оказался гением. Этот — уже по утверждению самого хозяина кабинета. А Морской, по своей странной привычке всех со всеми связывать и запоминать фамилии, тут же построил довольно глупую, но забавную, цепочку: «Послушайте! Да вы ведь тот Бронштейн, который муж Лидии Корнеевны Чуковской, великого отца которой моя дочь в детстве так обожала, что я даже ревновал. Вот удивительная встреча!»

— Иностранцы передают что-то с посыльным, и мы про это не знаем? Ирина Санна, так не бывает, — начал было Коля, но осекся, осознав, что нужный отдел, может, и знает, а угрозыск такими вещами не занимается. — Впрочем, сейчас это не важно. На следствии вам все равно придется назвать фамилии, но я тут ни при чем. И, вот что, — он вдруг как-то очень странно обернулся, словно проверяя, нет ли в подвале посторонних. — Если среди ваших почтальонов был Гарет Джонс, британский журналюга, то… лучше про него не говорите. Всех, кто с ним связан, хорошо бы вообще стереть с лица земли. — Коля грозно нахмурился, вспоминая рассказ Игната Павловича. — Этот бессовестный вредитель в прошлом году воспользовался нашим гостеприимством, чтобы втоптать Советский Союз в грязь. Взял билет до Харькова, а сам сошел на полустанке и шлялся по колхозам, вынюхивая, что там происходит. Увидеть голод и разруху каждый может, ты, гнида, лучше разглядел бы успехи пятилетки или сколько стало школ! А он давай писать в свои газетенки: «Убийство тысяч людей, преднамеренный мор, катастрофа». И все в таком же духе. Я понимаю, вы могли не знать, поэтому, коль с ним пересекались, молчите в тряпочку. Его вам наши точно не простят.

— Мы не пересекались, — хором заявили Ирина и Морской, хотя уверенности в этом у них не было. За время длительной подпольной переписки однажды они встречались с каким-то британцем, бывшим в Харькове проездом и обмолвившимся, что передаст письмо по дипломатической почте, и, стало быть, цензуры можно не бояться. Имени своего он не называл. Каналы связи всякий раз подыскивала мама Ирины, а разбираться, кто есть кто, Морскому не всегда было с руки.

— Вернемся к вашему плану, — призвала всех к порядку Света. — Итак, ваша мама разыскала Милену.

— Дальше вы все знаете, — покорно переключилась Ирина. — Анита Бувье говорила правду про Милену и Союз Возвращения на Родину. С той лишь разницей, что к мадам Бувье никто не обращался, а она сама нашла Милену и предложила кругленькую сумму за то, что та согласится поехать в СССР и поменяться со мной местами.