Трупный цветок

Шефер наступил на высохшую клешню краба, которую потеряла какая-нибудь чайка, на лодочном причале в гавани Рунгстед. Он шёл по небольшому понтонному мосту, ведущему к красивой яхте «Бавария» – дорогому паруснику, пришвартованному поодаль. Он сам ходил под парусом много лет назад, и, когда запах солёной воды и морского воздуха достиг его носа, он почувствовал тоску по своей старой, потрёпанной лодке. Но она требовала так много вложений, что он в конечном итоге был вынужден согласиться с одним из любимых высказываний своего деда: «Единственное, что радует больше, чем покупка новых вещей, – это избавление от старого дерьма».

Йоханнес Моссинг присел на корточки на палубе яхты спиной к мостику и не видел приближавшегося Шефера. Он либо ослаблял, либо затягивал швартовочные концы. Шефер обратил внимание на его аристократический наряд: жёлтое поло, лёгкие брюки и парусиновые туфли карамельного цвета. Он улыбнулся про себя и покачал головой. «Предрассудки», – подумал он. Снова они нашли своё подтверждение.

– Вы отчаливаете или только что приплыли? – спросил он.

Йоханнес Моссинг повернулся вполоборота и поднял очки на лоб.

– Только что приплыл, – сказал он, поворачиваясь спиной к Шеферу.

– У вас исключительно вольный корабль, – сказал Шефер и встал перед лодкой, слегка расставив ноги и уперев кулаки в бока. – Можете считать это комплиментом.

– Что привело вас сюда, инспектор Шефер? – спросил Моссинг, всё ещё не глядя на него.

– Ассистент полиции первой категории, теперь это так называется. Я больше не инспектор.

– Да? – Моссинг повернулся и кисло улыбнулся Шеферу. – Вас понизили?

– Да ну нет. Это всё реформа полиции. Новые отделы, новые названия, но работа та же: ублюдки нарушают закон, а я сажаю их в тюрьму.

Двое мужчин долго смотрели друг на друга.

– Что вы здесь делаете? – повторил Моссинг, выходя на мост и становясь перед Шефером.

– У меня есть проблема, с которой вы можете мне помочь. Видите ли, вчера был убит человек. Журналист.

Моссинг молчал.

– Ульрик Андерсон. Это имя говорит вам что-нибудь?

– А должно?

– Его задушили, а затем повесили у него в ванной комнате. Убийство было замаскировано под самоубийство.

– Звучит, конечно, безобразно.

– Да, – сказал Шефер, почёсывая за ухом. – Но интересно то, что за пару часов до этого он жаловался, что вы ему угрожали.

Йоханнес Моссинг усмехнулся.

– Какая бессмыслица.

– Он сказал, что в прошлом году ему угрожали пистолетом, когда он писал статью о Кристофере.

Улыбка исчезла с лица Моссинга, когда прозвучало имя его сына.

– Журналист, как ни странно, слышал те же истории о вашем бизнесе на ипподроме, что и я, – продолжал Шефер, – и, когда он начал расследовать эти слухи, ему пригрозили расправой.

– Всё это очень интересно, – сказал Моссинг, начиная двигаться по мосту. – Но я боюсь, что вы оба просто насмотрелись фильмов.

Шефер последовал за ним на парковку.

– Значит, вы не прогуляетесь со мной до Управления, чтобы побеседовать там?

– Вы можете позвонить моему адвокату в «Орлефф и Плесснер», если у вас ещё остались вопросы ко мне, – сказал Моссинг, садясь за руль чёрного «Рейндж Ровера». – Я полагаю, у вас остался его номер.

Шефер положил руку на открытую дверцу машины и наклонился к Моссингу.

– Вы же знаете, я рано или поздно выясню, каким дерьмом вы занимаетесь, не так ли?

Выражение лица Шефера уже не было расслабленным, как будто он вёл обычную светскую беседу.

– Вы можете думать, что вам это сошло с рук, что бы вы там ни делали. Но однажды что-то такое случается, что карточный домик разваливается. Однажды кто-то проговорится, и, когда это произойдёт, вас закроют надолго. А вы, приятель, уже немолоды, так что… это может продлиться и до конца жизни.

Моссинг посмотрел ему прямо в глаза. Затем его рот искривился в усмешке, а взгляд на мгновение стал дерзким и вызывающим. Это длилось не больше секунды, может быть, двух, но это было большее, чего Шефер когда-либо добивался от Йоханнеса Моссинга.

Моссинг цыкнул и покачал головой, как учитель-садист, который распекает отсталого ученика перед всем классом.

– Как обычно, вы не правы, ассистент полиции Шефер. – Он повернул ключ и завёл машину. – Мой карточный домик стоит довольно крепко, а теперь вы должны извинить меня. Я хочу поехать домой и провести остаток дня с женой.

Он взялся за ручку, чтобы закрыть дверь машины, но остановился.

– Кстати, как дела у вашей шоколадной фру? Конни, кажется, её зовут?

При звуке её имени сердце Шефера пропустило один удар.

– Вот это у вас красота экзотическая, – продолжал Моссинг, присвистнув и покачав головой. – Позаботьтесь лучше как следует о ней. Однажды ведь кто-то может и забрать её у вас.

Неистовый гнев вспыхнул в Шефере.

– Откуда, чёрт возьми, вы знаете имя моей жены?

Моссинг равнодушно пожал плечами.

– Слежу за обстановкой.

– Держитесь от неё подальше, ясно? – Шефер ударил кулаком в заднюю дверь машины, на что Йоханнес Моссинг рассмеялся в ответ.

– Хорошего дня, Шефер.

Моссинг захлопнул дверь и нажал на газ.