Трусливый ястреб

Двое ходячих раненых забрались на борт. Командир ворчунов на секунду вскочил, но тут же упал на землю. Я слышал лишь рев турбины. Никаких выстрелов. Просто небольшие всплески песка в короткой траве. Возле деревьев мужчина поднял большие пальцы вверх. Он качал головой, указывая на человека, который лежал у его ног. Я только сейчас заметил труп. Конечно, это был труп. Пули вытянули наружу часть его внутренностей, которые теперь торчали поперек живота. Он мог и подождать.

Я был наверху. Поворот педалью. Опустить нос. Тыц. Вперед. Тыц. Наверх.

Четверо раненых выжили.

В старой доброй Лиме ночью шел дождь. Вода капала сквозь свежие пулевые отверстия.

Наступило временное рождественское перемирие, но мы продолжали летать, доставляя отряды разведки на участки нашей территории, где хулиганили вьетконговцы. Я никак не мог смириться с дикостью происходящего. Мы решили сделать паузу и не убивать друг друга несколько дней, а затем все возобновить. Я был тогда совсем молод.

По правде говоря, я летал на Рождество потому, что серьезно облажался несколькими днями ранее на рейсе с капитаном Джиллеттом, нашим офицером снабжения. Мы с ним возглавляли строй из более чем сорока машин во время полета к холмам. На обратном пути я с ужасом понял, что все эти вертолеты летят за мной. Я никогда не возглавлял такую ораву машин.

От меня требовалось лишь отвести строй к зоне дозаправки, туда, где мой вьетнамский рабочий погиб от укуса змеи. Головной корабль должен лететь плавно – никаких резких поворотов, снижаться только постепенно. Но когда я начал замедляться для захода на посадку, я стал слишком осторожничать. Я постоянно думал, что весь строй врежется в меня. Я поздно сбросил скорость и умудрился перелететь точку захода на посадку. Я промахнулся мимо целого гребаного поля! Джиллетт удивленно уставился на меня. Меня считали очень смышленым пилотом, и вот те раз – Мэйсон промазал над целым полем на вертолете! Пролетая мимо поля и заходя на второй круг, я представлял, как весь строй хохочет надо мной. Но все было еще хуже. Когда я развернулся, то увидел, что весь строй проследовал на посадку и успешно приземлился, пока их командир звена мотался в Ла-Ла Ленд. Я вернулся на поле весь красный от стыда. Как теперь жить с этим?

Поэтому в Рождество я оказался в вертолете с Фэррисом. Он больше молчал, но пристально следил за мной, пытаясь понять, почему я облажался. Я снова управлял головным вертолетом, но я успел так подробно изучить и обдумать свою ошибку, что на этот раз выполнял идеальные заходы. Выбирал правильные места. Оставлял достаточно пространства для посадки всему строю. Мои взлеты, посадки и все остальное прошли идеально.

– Джиллетт сказал, что у тебя небольшие проблемы с заходом на посадку, – деликатно намекнул Фэррис.

– Да, было один раз.

– Вижу. Сегодня ты молодец.

– Спасибо.

– Счастливого Рождества.

Тем вечером, доставив рождественский ужин по группам разведки, мы приступили к своим порциям индейки. Потом мы спели пару веселых песен и умяли часть лакомств, которые нам прислали жены и семьи, а я, что уж скрывать, пустил скупую слезу перед сном.

– Да что же это такое, – возмущался Гэри Реслер, скрючившись возле своей койки. Снаружи грохотал шквальный огонь. – Зачем?

Я недоуменно тряхнул головой в темноте.

– Безумие.

Пулемет трещал прямо возле палатки. Я задвинул задницу еще глубже под койку, между распорок. Закрыл глаза, пытаясь представить, что хаос снаружи – всего лишь сон. Треск пулемета затерялся в раскатах сотен других срабатывающих орудий. Я прятался от этого безумия.

По проходу палатки скользнула тень, споткнувшись о разболтавшуюся доску под моей головой. В палатке раздались пистолетные выстрелы; затем тень исчезла.

Огонь продолжался. Мы сидели внутри с Гэри и Райкером. Остальные были снаружи в траншее – возможно, там было безопасней. Наши койки не могли остановить пули, но я чувствовал себя спокойней, лежа на полу в темноте.

– Может, вылезем отсюда? – предложил Гэри из своего угла.

– Мы пытались, забыл?

Отрывистый треск раздавался прямо за брезентовой стеной.

– Они не прекратят! – крикнул я.

Ревущее безумие напоминало шторм. Я никогда не забуду новогодний вечер 1965 года, думал я.

Когда наступило затишье, Гэри сказал:

– Думаю, все улеглось. Выйду.

– Все равно вернешься.

Он не услышал меня. Доски заскрипели, когда он поднялся и ушел. Он вернулся через пять минут.

Я почувствовал, как кто-то снова затопал по нашему проходу.

– Мэйсон, Реслер. Парни, вы тут? – Капитан Фэррис.

– Ага, – отозвался я с пола.

– Ну так вылезайте и остановите их. Остановите их.

– Мы пытались.

– А вы еще попытайтесь. Вперед, – он гуськом вылез из палатки.

– Да что за дерьмо! – услышал я свой голос.

– Ладно, погнали, – сказал Гэри.

Под расчерченным трассерами небом стоял специалист пятого класса, уперев пулемет М-60 в бедро и отстреливаясь. Вокруг висела дымка, но она не могла скрыть демоническое выражение на его лице.

– Хватит! – заорал я. – Убери пулемет!