Царь Амореев

Зият-Сина прошиб пот. Начался неизбежный захват Аморейских земель. Азада не покидала мысль, что если он совершит свое задуманное, то сможет спасти от порабощения уже не просто Милат, а всех Амореев. Сыновья Рим-Сина бездумно подскочили, но лугаль закричал непривычно стальным голосом:

– Сели! Оба! – Абуд впервые посмотрел на лугаля другим трезвым взглядом, перед ним сидел далеко не слабый, далеко не добрый, а очень хитрый и мудрый лугаль.

В отличии от наивного Азада, Зият-Син понимал, кто сидят на другом конце стола. Когда-то в далекой юности, когда он путешествовал вместе с торговцами из Юга по Великой Пустыне, и попал в дальние страны на обратной стороне от нее, он столкнулся с такой мощной силой, как Черные Плащи Вавилона. Страна, в которой он пребывал проездом, называлась Крайнон, и она подчинялась Вавилону. Крайнон был маленькой страной, на которую делали набеги люди с кожей черного цвета. Это им сильно мешало жить, ибо их грабили, а женщин насиловали. Поэтому среди детей было много мулатов, которых это общество презирало, а сами черные люди не принимали их, считая белыми. И вот Зият-Син стал свидетелем, как прискакала компания на огромных лошадях в черных плащах и спасла Крайнон от очередного жестокого нападения черных людей. Они выглядели как воины света из легенд, которые ловили огромных драконов и спасали целые миры от разумных ящеров. Это были тархи Вавилона численностью примерно 200 человек, входящие в Лигу Черных Плащей Вавилона. Они смогли не просто прогнать, а разрубить и покарать 3000-ное войско черных людей. И никто из этих 200 вавилонян даже не пострадал, отделалавшись мелкими царапинами. И одним из них тогда был еще молодой Апель-Син. И его 200 родных, двоюродных и троюродных братьев, то есть только лугальдины* (лугальдин – дети королевской крови, не имеющих никаких прав на престол, но обязанные стать военными и защитой королевства) и тархи Вавилона и ни одного простого воина. Тогда Зият-Син был еще подростком лет 13-14 и с удивлением смотрел, как черные плащи на своих огромных боевых конях за несколько часов разогнали тысячную армию черных и перебили как диких собак, тех, кто осмелился сопротивляться. При том сам Апель-Син тогда являлся всего лишь вторым сыном царя и защитником трона, слыл самой опасной угрозой, как для врагов, так и для самой правящей верхушки Вавилона, ибо уже был легендой и любимцем народа. Во время бойни он превращался в мощную стихию из стали, лука и стрел, способной один разгромить войско из 100 человек, с легкой грацией перебивая десятки черных воинов, и спас жизнь Зият-Сина, ибо последний потерялся на рынке и не успел спрятаться от надвигающейся бойни. Тогда у маленького мальчика осталась глубокая благодарность к черному плащу Апель-Сину, он запомнил его имя, так как все простые люди вокруг произносили его имя вместо молитвы. Цвет кожи Зият-Сина вовсе не был светлым, как у людей Крайнона или Вавилона, он смуглый носатый и кудрявый как большинство амореев. Его поразило, что Апель-Син спас мальчика Зията и не посчитал его чужим или не белым, как обычно относились белые люди к людям другого цвета кожи.

И вот сейчас, спустя 30 лет, он сидел за одним столом с пятью молодыми мужчинами, одетые точно такую же одежду, как черные плащи Вавилона. Одежда, мягко говоря, жарковатая для аморейских земель. И Зият единственный знал, что один из пятерых, при том самый молодой и мелкий из них, с легкостью может перебить всех сидячих за столом 12 амореев, как котят и даже не устанет. Еще раз он убедился в мудрости и хитроумности Рим-Сина, который единственный, из всех присутствующих, сидел и распивал напитки со сладостями, как будто за столом напротив сидели не враги, а дальние родственники.

– Я-про-шу-вас-сдать-ся-ти-хо-и-мир-но. Я не-сто-рон-ник на-си-ли-я, – продолжил свою спокойную речь Абуд, продолжая, как и Рим-Син, попивать горячий цветочный напиток и заедая ее приторно сладким шариком. Он уже вел себя очень свободно и спокойно, как король, который уже победил в поединке.

Азад не удержался и заметнул в него нож-медузу, целясь между глаз Абуда, но ее на лету поймал ближний справа охранник. Абуд запустил что-то блестящее, что задело верхний слой кожи над кадыком Азада, отчего юноша подлетел. Зият-Син испугался, что его сына смертельно ранили и, схватив его за плечи, стал трясти и проверять рану. Когда понял, что это царапина, он извинился перед всеми и увел сына в умывальню.

– Ты щенок умереть решил?! Ты что себе позволяешь?! – полушипел-полукричал он на сына, чтобы их не услышали в зале.

– Отец, о чем вы?! Они пришли забрать мое, мою жену, мою жизнь! – Азад вскипал от гнева и некоего чувства предательства со стороны отца.

– Все! Заткнисссссь и успокойссссся! – шипел на него отец от негодования и желания подавить и образумить отпрыска. – Нет тут больше ничего ни твоего, ни моего, понял! И никогда не было!

– А как же Милат… она же моя жена. Я не готов отдать ее… никому

Зият закатил глаза, помоги ему Энлиль, сберечь эту горячую голову. У него много сыновей, но этот мил ему больше всех.