Царь Димитрий. Загадки и тайны Смутного времени

– Вкуси, брате, Христофоре, фряжского вина, сухариков, орехов, да сушёных яблок, чёрной сливы, ягоды винной. Зело сладка сухая ягода сия, да и вино доброе. Се всё из Таврии, с рынка, что в Кафе, купцами московскими сюда привезено. Война войной, а торговля тут, как тут. Не успела война окончиться, а купцы наши уже в Крым сходили вместе с посольством. Полон выкупать надо ти и прочее. А я у тех купцов и купил сию снедь. Не побрезгуй, испей, да откушай во славу Христову.

– Благодарствую ти, брате Авраамие. Благослови трапезу, – отвечал, вставая, кланяясь и крестясь, Христофор.

Авраамий, сотворив крестное знамение, прочел молитву «Отче наш», следом благословил стол со снедью и вином. Христофор тихо вторил ему. Затем они легонько сдвинули кружки и понемногу пригубили вина.

– Поведай, Христофоре, отчего и како Нагие Годунова оговорили, – негромко попросил ключник.

– Нагие давно на Годунова напраслину наводяше. Боятси оне, что отстранит их от власти, коли, не приведи Бог, занедужит государь наш Феодор Иоаннович, або, что ещё хуже случится. Государь то во всём на Бориску Годунова полагается. Правда, не раз гонял его и бивал посохом своим за провинности и недогляды. Да и то, как спускать промахи в делах государственных, хоть бы и шурину свому? – рассказывал монашек, понемногу осушая, налитое в кружку.

– Что верно, то верно, – соглашался Авраамий, помалу отпивая вина.

Собеседники немного помолчали, и Христофор, то похваливая вино, чернослив, изюм и орешки, то собираясь с мыслями и вспоминая подробности, рассказывал, что баяли знающие люди, де гибель царевича толкнула Нагих на заговор. Угличские вотчинники намеревались нанести удар Годунову. Баяли, де во главе заговорщиков и встал Афанасий Нагой, заправлявший делами в Ярославле. Гонцы и братья вдовой царицы Марии прискакали к Афанасию 15 мая поздним вечером. Глубокой ночью сполошный звон колоколов поднял на ноги посадский люд Ярославля. Нагие объявили народу, что младший сын покойного царя Иоанна Грозного зарезан подосланными убивцами. Кое-где начались пожары. Поджигали дворы явных сторонников Годунова. Однако учинить бунт в Ярославле не удалось. Нагие перебрались в столицу. Тут в конце мая и в Москве случились пожары. Тысячи москвичей остались без крова. Недовольство зрело среди московского народа. Нагие пустили слухи, что Годуновы виновны и в убийстве царевича и в поджоге столицы. Слухи эти быстро разошлись по всей России и проникли за рубежи.

– А что же государевы чиновные люди не помешали тому? – с негодованием спросил слегка захмелевший Авраамий.

– Государевы-то люди те делы спешно расследовали и о пожарах справлялись, – отвечал монашек.

По словам Христофора уже в конце мая боярский суд произвёл допрос десятков боярских холопов, на кого пало подозрение в поджогах. Били кнутом, поднимали на дыбе, огнём пытали. Нашли смутьянов. Московский банщик Лёвка с другими ворами на допросе под пыткой показали, что подкуплены были Офонасием Нагим. «Де прислал к ним Офонасей Нагой людей своих – Иванка Михайлова со товарищи, велел им накупать (подкупать – Д. А.) многих зажигальщиков, а зажигати им велел московский посад во многих местах… и по иным по многим городам Офонасей Нагой разослал людей своих, а велел им зажигальщиков накупать городы и посады зажигать».

– Да где тот Афонасий? Давно уж, как в воду канул! Лгут годуновские приспешники, – произнёс ключник.

Христофор молча согласно кивнул головой.

– А с этими татями что ж, с углицкими? Нешто Годунов и Дума спустили сим? – произнёс и поинтересовался ключник.

– Как же спустили! Июня второго дни в Кремле съехали ся на собор высшие духовные чины. Дьяк Щелкалов и огласи им полный список «угличского обыска». Во всех делех, касаемых царской семьи, в углическом деле святая Церьковь наша – высший судия. Сам святейший патриарх Иов черту подвёл, – без интереса отвечал монашек.

– Немного наслышан аз о том обыске. Да не всё из слышанного уразумел, – произнёс в раздумье Авраамий. – Поведай мне, брате, всё сполна, что ведаеши.

Христофор, сделал глоток вина, причмокнул и взялся в подробностях излагать суть дела. Авраамий молча в глубоком внимании слушал. Монах рассказывал, как устами патриарха Иова Церковная иерархия – «отцы и священство» выразили полное согласие с выводами следствия о нечаянной смерти царевича, уточнив, что «царевичю Дмитрию смерть учинилась Божиим судом». Уделено было внимание и «измене» Нагих, которые вкупе с угличскими мужиками побили напрасно государевых приказных людей, стоявших «за правду».