Царь Голливуда

— Вы работаете?

— Да. В кинобизнесе.

— В кинобизнесе? Вы хотите сказать, что снимаете картины?

— Нет. Показываю их и всякое другое. Я работаю у человека по имени Вилли Сейерман, владельца кинотеатров.

— Что вы делаете у него?

— Ну, я покупаю картины, сначала просматриваю их на специальных просмотрах, и если они мне нравятся, я покупаю их. Теперь я покупаю картину Вальтера Стаупитца, которую никто не хочет прокатывать.

— Вы покупаете "Арлезию"?

— Да. Вы знаете эту ленту?

— Так вы хотите показывать "Арлезию"? Я не ослышался?

— Это шедевр, — сказал Александр.

— Все мои теории о людях, создаваемые на основе простого наблюдения за ними, сегодня рушатся, — сказал Пауль. — Ну, допустим, я-то знаю, что это шедевр. Но вы! Вы как узнали? Как может персона, до такой степени наивная, что взялась читать энциклопедию с буквы "А", персона, наспех заглатывающая куски культуры, иметь способность к восприятию и пониманию таких вещей, как шедевральный фильм, на пятнадцать лет опередивший свое время и превзошедший любое американское произведение: фильм, создавший особую сексуальную трагедию?.. Стриндберг [19]делал подобное и другие европейцы, понимающие в этом толк, но американцы — нет. Американские писатели — а есть очень хорошие: Марк Твен [20], Мелвилл [21], Крейн [22], даже Генри Джеймс [23], — они в основном совершенно несексуальны. Они не достигают даже самого поверхностного, лишенного простоты реализма Шницлера [24]. В американских произведениях секс это то, что люди делают до него и в промежутках между ним, ставя акцент на том, что главные проблемы человеческих судеб связаны с деланием денег, становлением кем-то, доказыванием героизма и все такое прочес. Здесь, в Америке, секс вторичен по отношению к главным проблемам, вот почему Стаупитц — этот гигант — так одинок здесь. Они возненавидят "Арлезию". Они просто не смогут отнестись к этому фильму иначе. Каждый образ этой картины вдребезги разбивает их уютные самодовольные отношения, привнося страдание в проблему секса, тогда как они привыкли думать, что секс — это подслащенный, приятно журчащий ручеек. Смотрите, я виноват, я прервал вас на середине Аристотеля… Я застиг вас в самом начале этого долгого пути к букве "Z". Но если вы чувствуете, как этот день зовет нас на улицу, и если вы хотите продолжить нашу беседу, почему бы нам не пойти ко мне и не выпить по чашечке кофе? Я должен разузнать о вас побольше. Тот, кто способен оценить "Арлезию" и, более того, действительно может организовать ее просмотр, тому нельзя позволить себе тратить время на чтение энциклопедий.