Царь Ирод

Особенно его напугали планы отца женить Тиграна, сына Аристобула, на дочери Ферроры. Если этот юноша после такого брака захотел бы предъявить претензии на престол, то его однозначно поддержали бы не только его дед, царь Каппадокии, но и его тесть Феррора, обладающий титулом тетрарха и в этом качестве имеющий собственную, пусть и небольшую армию.

Феррора, конечно, считает себя его другом, но кто же ради дружбы откажется от того, чтобы стать тестем царя?!

Одержимый этими мыслями, Антипатр решил во что бы то ни стало расстроить брак сына Александра с дочерью Ферроры, хотя он не мог не помнить, что Ирод призвал «всех, кто его любит», всячески поддержать это его решение.

«Иудейская война» и «Иудейские древности» представляют две несколько разнящиеся версии дальнейшего развития событий.

Согласно «Иудейской войне», услышав просьбу Антипатра изменить принятое им решение о браках внуков, Ирод сначала разгневался и осыпал Антипатра упреками в интригах против сирот. При этом он впервые заподозрил, что Александр и Аристобул также стали жертвами грязных игр Антипатра. Тем не менее, успокоившись и поддавшись очередным льстивым речам сына, царь и в самом деле отменил свое первоначальное решение, повелев отдать дочь Аристобула в жены самому Антипатру, а дочь Ферроры выдать замуж за сына Антипатра, укрепив таким образом связь между сыном и братом.

В «Иудейских древностях» ничего о вспышке гнева Ирода не говорится. Просто сообщается, что, поддавшись на просьбы Антипатра, царь отменил уже состоявшиеся помолвки и объявил о новых браках.

Что ж, не исключено, что Ирод и в самом деле сдержался и не выказал своего гнева. Но нет сомнения, что внутри у него все кипело, ведь психология параноиков такова, что любая попытка открыто усомниться в правильности их решений, любое сказанное наперекор слово воспринимаются ими как акт враждебности, а предпринявший такую попытку автоматически становится врагом. В данном же случае Ирод открыто предупредил, что любое возражение против объявленных помолвок будет воспринято им как проявление нелюбви и нелояльности.

Между тем мотивы, двигавшие Антипатром в его «просьбе», были настолько прозрачны, что разгадать их не составляло никакого труда. А вслед за этим неминуемо должно было появиться и подозрение, что ради устранения нежелательных соперников Антипатр мог оклеветать и отцов тех сирот, которых он так явственно опасался.

Таким образом, если Ирод и в самом деле не дал тогда выхода своему гневу, то только потому, что занес Антипатра в свой личный черный список «подозрительных личностей». В этот «список» было очень легко попасть, но вот быть вычеркнутым из него можно было только переместившись с помощью палача или без оного в лучший из миров.

* * *

В те самые дни вновь обострились отношения между Иродом и сторонниками фарисеев — учителей и толкователей закона, видевших в Ироде исключительно ставленника Рима и едва ли не открыто утверждавших, что Иудее нужен другой, «настоящий» еврейский царь. Царь, который в первую очередь будет отстаивать интересы не Рима, а своего народа. Особенно сильно возмутило фарисеев решение Ирода установить над главным входом в Иерусалимский храм золотого орла. То, что для Ирода было не более чем символом Рима, напоминающим о том, что столица Иудеи является одним из важнейших городов Римской империи, для фарисеев было зримым свидетельством национального унижения и языческой мерзостью. Таким образом, Ирод в их глазах совершил величайшее святотатство со времен Антиоха Эпифана, и за это ему не было прощения.

Не призывая напрямую к бунту, фарисеи сознательно будировали в народе антиримские настроения и мессианские чаяния, и все это не могло не беспокоить Ирода.

Когда же Ирод потребовал, чтобы население присягнуло на верность Цезарю, около шести тысяч сторонников фарисеев демонстративно отказались приносить такую клятву. Ирод, как обычно, ответил на этот жест неповиновения массовыми арестами и казнями фарисеев, а также наложил на них огромный штраф. Однако, к его удивлению, штраф этот был в самое короткое время уплачен.

Разумеется, Ироду не составляло никакого труда выяснить, откуда фарисеи раздобыли столь крупную сумму, но прежде чем он успел предпринять для этого какие-либо шаги, в его покоях появилась Саломея.

Она первой и рассказала брату, что деньги фарисеям дала золовка, жена Ферроры, подчинившая своему влиянию всех женщин дворца, а сама тем временем оказавшаяся под сильным влиянием фарисеев. В ответ на эту щедрость, добавила Саломея, фарисеи предсказали, что в будущем Всевышний отберет иудейский трон у потомков Ирода и сделает царем одного из ее сыновей от Ферроры.